Диона призадумалась. Похоже, эти трое пользуются исключительным доверием капитана. Не зря, надо полагать. И поэтому вряд ли станут откровенничать о нем с посторонним человеком, с какой легендой ни явись.

Легенда… да уж, с сочинением ее предстояло очень постараться. И как назло, ни единой путной мысли в голову не приходило. Все варианты имели один, но весьма существенный недостаток, а именно почти стопроцентный шанс встречного вопроса – почему бы вам, милочка, не обсудить семейную историю капитана Хиббита с ним самим?…

Семейная история. Ох, как она сейчас интриговала Диону, особенно после знакомства с супругой Идали Хиббита!.. Но кто на самом деле может знать ее лучше родственников? Диона вздохнула и принялась читать список заново. Жена, дочь, пасынок, родители… Стоп.

Степень близости с последними – 0,5. Что означает максимум поздравительные открытки к Новому году и дню рождения. Оба проживают в других странах. Скорей всего, благоденствуют, если не обращаются за материальной помощью к сыновьям. Во всяком случае, к младшему…

И тут ее наконец осенило.

Что может быть невиннее, чем якобы случайное знакомство и случайно же завязавшийся разговор о детях? Возможно, даже неблагодарных детях? Которых растили, любили, холили и которые отделываются теперь от престарелых родителей открытками к Рождеству?…

Диона ощутила азарт. Что-что, а скучать в ожидании следующего визита к Идали Хиббиту ей точно не придется.

Остаток вечера она потратила на создание для себя нового образа – обеспеченной и подтянутой европейской старушки. А утром была уже в Мадриде, где проживала Натали Санчес – так звалась нынче матушка капитана Хиббита, и входила вслед за ней в парикмахерскую, с которой та начала свои дневные дела.

Натали оказалась настоящей красавицей и выглядела едва ли на сорок пять. Усевшись в кресло по соседству и как следует разглядев ее в зеркале, Диона даже слегка заволновалась – не перестаралась ли она с собственным возрастом? Не слишком ли старой кажется для знакомства, которое должно завершиться разговором по душам за чашечкой кофе? Но потом, решив, что моложавая внешность вряд ли способна повлиять на истинный, психологический возраст женщины, которой все же стукнуло уже шестьдесят с лишним, успокоилась.

И оказалась права. Разговор удалось завязать еще до того, как покончили с укладкой волос. Продолжился он, как и было запланировано, в ближайшем кафе-кондитерской. И через полтора часа Диона знала все о неблагодарных сыновьях Натали Санчес. Вернее, все об их «исстрадавшейся» матери, не видевшей своих мальчиков вот уже больше двадцати лет.

Что мешало ей – действительно не бедствующей благодаря богатому мужу женщине – навестить их, оставленных на произвол судьбы совсем юными, хотя бы раз за все эти годы, Диона так и не поняла. Зато усвоила в совершенстве, как трудно ей с ними приходилось и как опасно на самом деле рожать детей от бездельника и мота, неспособного держать их в строгости и воспитать в них уважение к матери. Гены, знаете ли, страшное дело!.. Да мальчики никого не уважали, отца в том числе! Между собой вечно ссорились и дрались. Соперничество? – возможно… Младший хотя бы в детстве был паинькой. Выступал перед гостями – читал стихи, играл на пианино, пел, как ангел. А как ему шли бархатные костюмчики с бабочкой!.. Да, так вот он еще подавал какие-то надежды – до поры. Пока не пошел, спасибо папенькиному примеру, по кривой дорожке. Зато старшие чуть ли не с пеленок были буками, кто их знает почему. Один только огрызался, когда его пытались оторвать от железок и конструкторов, все что-то собирал-разбирал, руки от грязи вечно черные… Другой и вовсе вел себя как дикарь – делал что хотел, гостям хамил, дерзить отцу и матери начал, едва научившись говорить.