— Боже! — вскрикнули за оградой, и ворота тотчас задергались, словно живые. Наконец они распахнулись, и Лавр увидел Харузина.

— Я должен был узнать твой голос, — виновато проговорил Сергей, — но никак не ожидал, что ты придешь.

— А напрасно! — сказал Лавр. — Флор — вот он не удивится. Где один брат, там и другой. Смотри, кого я привел с собой!

Он посторонился, впуская ливонцев. Те входили, насупившись, хмурые и недовольные.

— Их ты тоже не узнаешь? Старые наши друзья, Иордан из Рацебурга и Алебранд Штрик! Встретились по дороге!

Лавр так сиял, словно явился на праздник и привез с собой дорогие гостинцы.

— У нас ведь с ними война, — растерянно пробормотал Сергей.

Поступки Лаврентия часто ставили его в тупик, но еще никогда Харузин не ощущал себя таким растерянным, как в тот момент, когда Лавр втащил во двор Флоровского дома двоих ливонцев — и это в разгар войны за Ливонию! Да еще представлял их как друзей!

Оба ливонца, немолодые, уставшие, словно запорошенные пылью, выглядели очень угрюмо. Еще бы! Оказаться в зачумленном городе. Интересно бы выяснить, как такое случилось. Не пришли же они в Новгород добровольно…

На голоса из дома вышел сам Флор. За месяц сидения взаперти загар немного сошел с его просмоленного солнцем лица, вид у него был усталый, но вполне бодрый. Завидев Лавра, он просиял.

— Я так и знал, что рано или поздно ты явишься! — объявил Флор, сбегая с крыльца и бросаясь в объятия брата. — Теперь и чума отойдет от города!

Лавр смеялся и хлопал его по плечам.

— Все такой же! Сколько детей народил, сознавайся?

— Второй недавно появился, — сказал Флор. — Дочка.

— Девочка тоже прибыток, — сказал Лавр.

— Тебе откуда знать, — фыркнул Флор.

— Значит, ты раздаешь милостыню, — задумчиво молвил Лавр, оглядываясь в сторону забора. — Каждый день?

— А они каждый день и приходят, — сказал Флор. — Хлеба в городе почти не осталось. Корабли гниют в порту. Лучшее время пропадает. Еще неизвестно, как зиму переживем.

— Ну, как-нибудь Господь управит, — беспечно махнул рукой Лавр. — Помоги мне устроить моих ливонцев.

Флор обернулся к спутникам брата, кивнул им без улыбки — он узнал, конечно, обоих рыцарей, но особенной радости от встречи не выразил.

— Зачем они здесь? — понизив голос, спросил Флор у брата.

— Хотят умереть, служа людям, — ответил ему Лавр.

Харузин, слышавший этот разговор, ощутил острый приступ недоверия.

И тут же одернул себя. Ну вот почему так трудно поверить в то, что у людей могут быть возвышенные побуждения? А если это правда? Если их христианская вера по-настоящему живая и деятельная? Ордена их больше нет, а смысл жизни таким людям требуется обязательно.

И Харузин криво улыбнулся — больше своим мыслям, нежели гостям.

Ливонцы, похоже, прекрасно понимали, о чем думают русские.

— В этом доме нам жить нельзя, — сказал Штрик. — Где в городе больница?

— На окраине на старом складе есть одна, — сказал Флор. — Туда забирают тех, кто только что заболел. Если родные не отобьют. Считают: если кого унесли на тот склад, значит, все — человек уже мертв.

— А если он остается дома? — сморщил длинный нос Иордан.

— Сам знаешь, — отозвался Флор. — Люди сейчас умирают, как мухи.

— Кто-нибудь выздоровел?

— Насколько мне известно — пока ни одного, — ответил Флор.