В подобные моменты мы наделяем ветер, дождь и прочие явления природы человеческими качествами. Нам нужно во что бы то ни стало дать объяснение происходящему. Этот процесс объединяет человеческое существование с человеческим выбором, создает иллюзию понимания всего того непостижимого, что творится вокруг нас. Желание наделять все и вся смыслом заставляет искать причины происхождения того или иного явления там, где их на самом деле нет.

Ветры, которые мы именуем в зависимости от того, куда и как они дуют… Громы и молнии, творимые небожителями, что в гневе кричат и топают ногами где-то в вышине… Дождь, по прихоти богов проливающийся с небес и уничтожающий корабли…

Шторм не имеет четкого определения или очертаний. Это вам не бочка или дерево, которые легко поддаются описанию. Даже для тех из нас, у кого сугубо аналитический склад ума, шторм – скорее идея, нежели явление, объяснимое законами физики. Кто из вас может точно назвать миг, когда морось превращается в ливень, а тот, в свою очередь, в бурю? Четкой границы не существует. Все зависит от того, как вы воспринимаете окружающую действительность.

Как я уже сказал, шторм – это идея. Так понятней и проще. Вот и Локон, наблюдая за дождевым вихрем, что оставлял за собой багряные шипы, скрещенные, точно копья королевской стражи, желала, чтобы все это было не случайным стечением обстоятельств.

«Пускай это будет воля двенадцати лун!» – думала Локон, изо всех сил внушая себе, что ее смерть не окажется совсем уж бессмысленной.

Вдруг корабль накренился. Локон вскрикнула и вцепилась одной рукой в планшир, а другой в карту Полуночного моря, которую едва не унесло внезапным порывом ветра. Судно качнулось в другую сторону, и Локон бросило туда же. Сперва ей почудилось, будто «Воронья песнь» очутилась целиком и полностью во власти стихии, однако в следующее мгновение девушка услышала крики рулевой и увидела, как Дуги, работавшие с парусами, поспешили выполнить приказ.

Салэй не сильно заботили мысли о нелепой преждевременной гибели. Она считала, что смерть для нее – лишь дело времени, и даже в какой-то мере желала ее прихода.

Я уже упоминал, что на некоторых планетах роль рулевого не так уж и важна. Но только не в споровых морях!

Корабль вновь качнуло, застонали деревянные переборки, затрепетала и захлопала парусина. Судно для плавания по споровым морям значительно отличается от других транспортных средств. С легкостью резко поменять курс не получится – потребуются усилия и время.

Повиснув на планшире, Локон, к своему немалому изумлению, увидела, как Ворона поймала конец оброненного Дугом каната и как следует натянула. Даже сама капитан в минуту опасности выполняет приказы рулевой!

Три Дуга бросились к Салэй, чтобы помочь ей подчинить несколько сот тонн древесины своей воле. «Воронья песнь» ушла с траектории дождевого вихря, можно сказать, лишь чудом: несколько багряных пик, торчащих из эфирного вала, проскребли по ее корпусу. Салэй осадила Дугов, чтобы те не слишком усердствовали и поворачивали штурвал медленно и равномерно. Локон поначалу не поняла, зачем Салэй так рискует, но вскоре увидела, как сцепившиеся друг с другом гигантские шипы рушатся и тонут, и у нее отлегло от сердца.

Вздымающиеся эфиры заставляли море дрожать и волноваться, а зубчатые хребты, разваливаясь, колебали его поверхность еще пуще. В споровых морях, в отличие от морей обыкновенных, настоящие волны – большая редкость, но, когда они все-таки возникают, ничего хорошего не жди.

«Воронью песнь» затрясло, точно кубик льда в шейкере для коктейлей, а затем корабль повело в сторону, как обычно ведет того, кто этими коктейлями чрезмерно увлекается. У Локон тотчас скрутило желудок и к горлу подкатила тошнота. При мысли о том, что ее вырвет на палубу, сплошь усеянную спорами, она не на шутку перепугалась.