– Я согласна на сделку, – сказала Колдунья. – Отдам тебе твоего Чарли за эти две кружки.

– Что?.. – переспросила Локон. – Вы серьезно?

– Серьезно, – ответила Колдунья. – Когда будете уходить, оставь их на полке у двери.

– А разве он… не заколдован? – спросила Локон.

– Ах да! Я ведь должна сыграть свою роль… Кхм…

Будто вянущий клубень,

Точно тающий студень,

Чары схлынут обратно:

Я иду на попятный.

Ну что за варварство! Она это специально! Чтобы мне досадить!

Однако это было именно то, что ожидала услышать Локон. Тарабарщина с мистическим налетом, чудесным образом успокаивающая любое воспаленное сознание. Чарли схватился за голову, а затем наклонился и быстро поцеловал Локон.

Своим поступком Чарли затянул узел эмоциональных переживаний девушки еще сильней.

– Ну что? Теперь видишь? – спросила Колдунья у Хака. – Я же говорила тебе? Говорила? Отвечай!

Хак, по-прежнему сидевший на столе, понурился.

– Отвечай! – не унималась Колдунья. – Отвечай, крыса!

– Говорила… – прошептал Хак еле слышно, а затем спрыгнул на пол и скрылся с глаз.

Локон мысленно дала себе пощечину и совладала с чувствами, пообещав себе разобраться с эмоциями позже. Она спасла Чарли, и это главное, а все остальное подождет. Пора уходить.

Локон схватила Чарли за руку, оставила на полке чашку и кружку, а затем выскочила в дверь и поспешила вниз по лестнице.

Чарли следовал за Локон, не отставая ни на шаг. По пути он начал рассказывать свою историю о том, как жил в плену у Колдуньи. История эта до того скучна, что пересказывать ее вам я не считаю нужным. Кроме того, вскоре Чарли сменил тему.

– Ох, Локон! – воскликнул он. – Как же здорово, что мы можем вернуться на Скалу и зажить прежней, нормальной жизнью! Ты будешь печь пироги, мыть окна, ухаживать за садом… Чего еще желать?

На последних ступеньках лестницы, слушая галдеж Чарли, Локон поддалась той загадочной грусти, о которой я упоминал ранее. Грусть безжалостна, она всегда бьет туда, где побольнее, – в почки, в сердце… (Выбирайте сами.)

Чарли как будто ничуть не изменился. Это было хорошо, ведь Локон переживала, что плен оставит душевные раны. Чарли веселился и радовался жизни, как и прежде. Он делал это так искренне, что запросто мог бы давать уроки энтузиазма и без того неунывающим щенятам. Старый добрый Чарли… Он и в самом деле остался прежним.

Чего не скажешь о Локон. Она изменилась настолько, насколько это вообще возможно за время плавания через три моря, от Скалы до острова Колдуньи. Девушка поняла, что ей ничуть не интересны пироги, мытье окон и даже чашки с кружками. Хотелось возиться со спорами, ставить опыты над ними. Хотелось заботиться о своем корабле и команде.

Все это означало, что Локон попросту не может вернуться на Скалу и стать прежней. Она получила душевные травмы, несовместимые с ее прежней жизнью.

А вот и она, злая ирония! Путешествие, которое Локон затеяла, чтобы спасти свою прежнюю жизнь, превратило ее в человека, неспособного насладиться победой. Локон заглянула Чарли в глаза, и прочие чувства отступили, оставляя лишь грусть. Будто верные подданные, склоняющиеся перед своей королевой. Локон умерла! Да здравствует Локон – королева меланхолии!

Вглядываясь в глаза Чарли, она видела перед собой кого-то другого. Того, к кому, по логике, не могла питать никаких чувств. Именно в таких местах рассказчики частенько спотыкаются, а слушатели верят на слово. Мы притворяемся, будто любовь – чувство, поддающееся рациональному осмыслению. Однако все мотивы и предпосылки, которые мы приводим, чтобы заставить одного героя полюбить другого, по сути своей лишь фикция.