Такая же любовь, наверное, связывает твоих родителей.

Лоуренс пожал плечами. Он ходил по комнате, засунув руки в карманы брюк, и внимательно поглядывал на Одри.

— Они принадлежат к другому поколению. А в наши дни разводы стали популярны. Сегодня женятся, завтра разводятся. Но давай вернемся к нашему случаю. Встретились два человека, которых потянуло друг к другу, между ними возникли близкие отношения, в результате которых ты забеременела. Не буду отрицать, что это коренным образом меняет мою жизнь, к чему, как тебе известно, я не стремился. Но, с другой стороны, мне уже за тридцать. Зачать ребенка я мог бы и через десять лет. Но хватило бы мне сил вырастить его? И к тому же я не хочу уходить от ответственности.

— Я не призываю тебя к этому! — воскликнула Одри в отчаянии. — Когда ребенок появится на свет, ты сможешь навещать его, если захочешь.

— Когда ребенок родится, мне не понадобится навещать его, потому что ты будешь жить со мной под одной крышей как моя жена. Я не хочу иметь внебрачных детей, и у меня их никогда не будет!

Одри попыталась что-то возразить, но Лоуренс поднял руку, не желая слушать.

— У нас есть все, что необходимо для семейной жизни. — Он стал разгибать пальцы, остановившись возле дивана, на котором полулежала Одри. — Мы нравимся друг другу, это раз.

В постели мы идеально подходим друг другу, это два. И в-третьих, у нас будет ребенок, нравится тебе это или нет. А ребенок, сколько бы ты ни доказывала мне обратное, нуждается в обоих родителях. В-четвертых, без розовых грез, которые ты называешь любовью, наш союз имеет больше шансов на выживание. — Только так можно убедить ее, думал Лоуренс, разумными доводами и холодной логикой. Никаких упоминаний о мучительных ночах, когда разыгрывалось его воображение. Ей незачем знать об этом.

— А что будет потом, когда потребность в общей постели перестанет быть актуальной? — помолчав, спросила Одри.

О чем она говорит? — не понял Лоуренс. Эта женщина вернула его к жизни. Рядом с ней он преобразился. С первой их встречи не было такого дня, когда бы он не мечтал о ней, не желал ее. Неужели он должен сейчас думать о том, что такой день может когда-нибудь наступить?

— Глупо, согласись, говорить о разводе, если мы еще не поженились. Кстати, кому ты рассказала о ребенке? Родителям? Друзьям на работе?

Одри зажмурилась. В свое время родители тяжело переживали, что она стала жить с Патриком в греховной, с их точки зрения, связи. Но Патрика они хотя бы знали с детства. А рассказать им, что она забеременела от неизвестного им мужчины, у нее не хватило мужества.

— Я только недавно сама узнала об этом, — сказала она. — Ты единственный человек, который знает это. И я начинаю сожалеть, что призналась тебе.

— На твоем месте я бы не стал этим увлекаться, — с мрачным видом предупредил ее Лоуренс.

— Чем увлекаться?

— Сожалениями.

— Почему?

— Рано или поздно я все равно узнал бы об этом. И тогда у тебя были бы серьезные основания для сожалений.

— Если ты полагаешь, что таким образом убедишь меня в том, что наш брак — это единственно правильное решение, то ты промахнулся, мой друг!

— Нет смысла спорить до посинения, Одри.

Когда ты собираешься известить своих родителей?

— Скоро. — Одри исподлобья смотрела на Лоуренса и злилась, что тело ее изнывает от желания прижаться к нему, почувствовать на своих губах его дыхание, испытать восторг от прикосновения его рук.

— Как ты полагаешь, они обрадуются, когда узнают, что ты беременна и одна живешь в этой квартире, больше напоминающей тесную клетку?

Да уж, в ладони хлопать от радости они не станут, мрачно подумала Одри.