Кларендон-хаус принадлежал к числу самых красивых особняков Лондона, но судьба здания оказалась печальной. Он был построен Эдуардом Гайдом, графом Кларендоном, лордом-канцлером Карла II. Ему, известному государственному деятелю эпохи Елизаветы, было суждено утратить власть при Карле. Он не участвовал в развлечениях двора, не заискивал перед королевскими фаворитками. Карл находил его добродетельно скучным. Когда разразилась Голландская война и жизнь стала опасной, Кларендона сделали козлом отпущения, и Карл решил избавиться от него. Лондонцы ненавидели Кларендона и винили его во всех несчастьях эпохи. Уже будучи пожилым человеком, он уехал в изгнание во Францию, где написал «Историю восстания». Сам он объяснял свои злоключения в Англии не политическими страстями эпохи, а в большей степени «человеческой слабостью и тщеславием», которые заставили его построить Кларендон-хаус, и «вспышкой зависти», которую этот роскошный дворец вызвал у соотечественников.

И Пипс, и Ивлин видели, как строился этот особняк, а девятнадцать лет спустя они наблюдали, как его сносили.

Пипс отзывался о нем как о самом прекрасном здании, которое он когда-либо видел. Ивлин подтверждал: «Без преувеличения, это самый интересный в архитектурном отношении, самый изящный и величественный дом в Англии». Вскоре после завершения строительства в 1667 году Ивлин нанес визит лорду Кларендону. Он нашел лорда сидящим в кресле-коляске, тот как раз наблюдал, как ставят ворота в саду. Измученный подагрой старик выглядел подавленным. На следующий день Ивлин услышал, что Кларендон уехал в ссылку во Францию. Шестнадцать лет спустя Ивлин снова стоял на Пиккадилли: после ужина он направился посмотреть, как сносят Кларендон-хаус.

На месте этого роскошного особняка группа негоциантов во главе с сэром Томасом Бондом проложила Бонд-стрит, Довер-стрит, Албемарл-стрит и Стаффорд-стрит. Сэр Бонд, в честь которого названа одна из самых фешенебельных улиц мира, как и Джермин, разделил изгнание с Генриеттой Марией и вернулся в Лондон вместе с Карлом II, чтобы пожать плоды Реставрации. Он жил в Пекхэме, где Ивлин навестил его в доме «с чудесным садом и видом на луга и Лондон за ними». Я уверен, что всего несколько человек из тех тысяч людей, которые видят эти четыре улицы каждый день, знают, что их «корни» восходят к Лондону Карла II. Помню, как во время последней войны, при воздушном налете, мне пришлось забежать в дом на Пиккадилли, в конце Довер-стрит (сейчас в этом доме находятся несколько магазинов и фирм). Под своей рукой я почувствовал удивительные широкие перила эпохи Стюартов. Я вовсе не ожидал найти такое сокровище в здании, которое с виду не давало и намека на то, что по его ступеням ходил человек, живший в Лондоне эпохи Карлов, Нелл Гвин, Пипса, Ивлина и Рена. Эта мысль так восхитила меня, что я долго стоял здесь и рассматривал балюстраду при свете сигареты, пока не услышал вой приближающегося «Фау-1».

2

Люди, которые построили первые дома и улицы Вест-Энда, носили шитые золотом камзолы и шпаги на боку, локоны париков спускались им на плечи, на шляпах покачивались страусовые перья, колени охватывали шелковые ленты, а трости их были из черного дерева и слоновой кости. Романтики думают, что они постоянно ухаживали за хорошенькими женщинами, дрались на дуэлях и писали стихи (в ту пору каждый истинный джентльмен мог срифмовать стихотворение).