Ночь оккупанты, участники войсковой операции, провели в лесу. И те, кто на следующий день сумел вырваться из него, запомнили её навсегда. Оборотни постоянно крутились вокруг немецких позиций, пугая врагов своим жутким воем и постреливая из винтовок по самым крепким духом солдатам, тем, кто пытался привести в чувство напуганных товарищей и создавал оборону. В этом деле волколакам помогали варги, чей вой бил по разуму людей едва ли не слабее, чем винтовочная пуля, заставляя солдат сходить с ума. Многие немцы настолько обезумели от страха, что лишились разума, другие бросали оружие, снаряжение, позиции и бежали в темноту, где быстро находили свою смерть. Были и такие, кто стрелялся.

А в это время я с феями и беролаками ударил по ближайшей гаубичной батарее, расчёты которой обустроили свои позиции рядом с дорогой Полоцк-Лепель. Без единого выстрела и в самый короткий срок нами были уничтожены взвод охраны и бойцы орудийных расчётов. Четыре пятнадцатисантиметровых тяжёлых гаубицы, четыре шестиконных упряжки из тяжеловозов, восемь лошадей размерами поменьше, орудийные передки, полевая кухня, несколько палаток, в общем, всё, что там находилось, мы забрали с собой. В том числе и мёртвые тела. А феи своей магией замели все следы боя и пребывания вражеской батареи. Пусть теперь немцы ломают голову, что случилось с артиллеристами и куда он пропали.

К рассвету двести шестая лёгкая пехотная дивизия потеряла ещё более двухсот бойцов убитыми и, наверное, в два раза больше ранеными, в том числе и сошедшими с ума. Ни о каком продолжении войсковой операции не могло быть и речи. Оккупанты бросали оружие и снаряжение, замёрзшую за ночь технику, раненых сослуживцев и бежали прочь.

И гибли.

Из почти пяти тысяч солдат, включая резервный охранный батальон, на свои старые позиции вышли чуть более тысячи и треть из них — это военнослужащие вышеупомянутого батальона. Заблудились, замёрзли и сгинули в болотах без какого-либо моего прямого участия (включая действия моих подручных) несколько сотен человек. Ещё неполная тысяча бегает по кругу в ловушке из рунных камней. Сигнальные ракеты у них давно кончились, радиостанции мы уничтожили ещё вчера, и сейчас они, не жалея жгли патроны и надрывали глотки, надеясь, что их услышат и придут на помощь.

В полдень в небе появились несколько самолётов противника. Один из них принялся кружить над отрядами, которых я закрыл тесным кольцом из рунных камней. Помочь он им никак не мог, лишь зря дарил пустую надежду сородичам на земле. А спустя час и сам был уничтожен Струковым при помощи боевого амулета.

Подводя итоги, скажу, что план гитлеровцев с оглушительным треском провалился. После такого вряд ли кто-то из простых солдат рискнёт войти в мои леса. Ни трибунал, ни награды не помогут командованию заставить их сделать это. И пригнать новую дивизию, солдаты которой не в курсе событий, не имеет смысла, так как слухи очень быстро расползутся. А для гарантии я к этому приложу свою руку.

Глава 20

— Товарищ Киррлис, а отдай мне этого фона? — вдруг огорошил меня странной просьбой Шелехов.

— То есть? — нахмурился я. — Не понимаю тебя, лейтенант.

— Извини, я сам дурак, — виновато улыбнулся он. — Хотел попросить не убивать военного коменданта Витебска, а захватить его в плен и переправить в Москву. Нам этот фон во как пригодится, — энкавэдэшник провёл ребром ладони себе по горлу.

— Хм, — хмыкнул я, — а в обмен что?

— Э-э, — смешался собеседник, явно не ожидал, что беседа в эту сторону завернёт. — Я не могу за командование обещать, но за такой подвиг «звёздочку» точно дают.