«А уж как я сам-то их жду», — вздохнул я про себя, когда в мыслях коснулся данной темы.

Шелехов так и не получил конкретного ответа из Москвы по поводу моего предложения баш на баш, до момента удара по немецкому штабу в Витебске. На этот раз я посетил город в середине дня, а не ночью. Со мной пошли самые первые помощники — Прохор, два Ивана, Паша с Борисом. И оба энкавэдэшника… куда уж без них. В последнее время они лезут всюду, но хотя бы стараются делать это тактично, поняв сразу, что здесь их принадлежность к страшному министерству никого не волнует. Скорее можно нарваться на грубость, если попытаться её использовать.

Ехали с комфортом в санях по двое, кроме Струкова. Он кружил в небе над нами, высматривая препоны на нашем пути. Выехали мы из лагеря после рассвета и уже в начале второй половины дня оказались на месте. Четыре раза нашу колонну останавливали немецкие патрули. А потом ещё трижды пока мы добирались от окраины до здания немецкого штаба.

— Прохор, — я посмотрел на беролака.

— Да?

— Узнай насчёт бургомистра. Если немцы назначили нового, то… — я не договорил. Вместо слов провёл пальцем возле воротника полушубка. — Только без шума, не нужно его вешать на воротах на глазах у всего города. Сделай всё в доме.

— Сделаю со всем удовольствием, — собеседник расплылся в кровожадной ухмылке. — А ежели не назначили?

— Ну, кто-то же выполняет его обязанности? Заместитель там или помощник, — пожал я плечами.

— Понял, — кивнул Прохор и ловко соскочил с саней. Он, как и все мы, был прикрыт личиной немецкого офицера СД, которыми был наводнён Витебск с недавних пор. Плюс, у него имелся ментальный амулет для патрулей и охраны бургомистра.

Оказавшись рядом со штабом оккупационных войск, где засел военный комендант области со своими старшими офицерами, я подозвал ближайший патруль и приказал им следить за нашими санями. Так меньше внимания будет к транспортным средствам, как бы странно это ни звучало, и их точно не уведут.

Перед входом в здание пришлось пройти две проверки. Сначала нас остановил парный патруль, прохаживающийся от угла до угла. Потом документы потребовали часовые у дверей, стоящие там с карабинами за плечами, как каменные фигуры (часто скрытые големы) у домов сановников в моём мире.

— Всё в порядке, бригаденфюрер! — вытянулся — хотя куда уж дальше, и так стоял по стойке «смирно» — часовой справа от дверей, перед которым я махнул ладонью, якобы демонстрируя удостоверение. — Хайль Гитлер!

Внутри нас ждала ещё одна проверка и свеженькая железная решётка с калиткой, перекрывающая свободный проход дальше. И мало того, прямо напротив дверей рядом с лестницей на второй этаж была сложена стенка из толстого свежего бруса, совсем короткая и высотой до середины груди. На ней стоял на сошках пулемёт, приклад которого держал у плеча немецкий солдат. Стенка, вероятно, должна была служить и упором для оружия, и защитой для пулемётчика от пуль и осколков.

— Надо же, как здесь всё серьёзно, — едва слышно пробормотал товарищ Шелехова.

«Ещё бы, — хмыкнул я про себя в ответ на его слова. — И не представляю, что здесь будет после этого дня. Наверное, пару танков загонят внутрь».

Как только мы прошли сквозь решётку, так сразу же приказал всем активировать амулеты отвода внимания. Теперь мы стали для всех невидимками. Все встречные непроизвольно делали шаг в сторону.