— Ваше участие в его зачатии было ничтожным. Нечто вроде случайной связи с незнакомкой. В этом нет ничего особенного. Я никогда не понимала, как это отец может иметь права, равные правам матери. Этот ребенок вырос во мне… стал моей жизнью с того самого момента, как я узнала о его существовании. Не смейте говорить о своих правах!

— Моя огненная, моя возлюбленная Кейт. Ты все сильнее убеждаешь меня в том, что мне без тебя не жить.

— Что сказал врач о вашей ноге? — сменила я тему.

— Ничего нельзя поделать. Нужно было лечить ее сразу. Я потерял часть кости и теперь до конца жизни буду хромать.

— Болит?

Он пожал плечами.

— Иногда. Не так сильно, как раньше. Сейчас просто ноет. Особенно в холодную погоду или когда начинаю злиться.

— Погода есть погода, а вот не злиться… это ведь вполне в ваших силах. Так что…

— Так что ты должна обо мне позаботиться. Да-да. Как тогда, в Париже… только по-другому. Давай станем нежными и страстными любовниками… ты же знаешь, что это вполне возможно.

— Осмотрим Хижину, — предложила я.

Он послушно встал, и мы пошли вдоль рва.

Вскоре мы увидели Хижину, примостившуюся в тени замка… будто отросток крепостной стены.

— Ее пристроили не так давно, — сообщил барон. — Кажется, в восемнадцатом веке. Один из моих предков возвел ее для своей любовницы. Позднее здесь стали жить слуги. Насколько мне известно, все последние годы Хижина пустовала.

Он предложил войти внутрь. Мы оказались в просторной комнате с огромным камином и полом, выложенным каменными плитами. Из мебели здесь были дубовая скамья, монументальный стол и несколько стульев.

— Ты сможешь сделать этот домик достаточно уютным, — заверил он меня. — Здесь имеется довольно большая кухня и несколько спален. Не забывай, что это всего лишь гавань, где ты будешь пережидать шторм. Не более того…

— Вы и в самом деле очень добры, — произнесла я. — Боюсь, что временами кажусь весьма неучтивой. Я ведь понимаю, сколь многим вам обязана…

— А вот мне никогда не погасить свою задолженность, так? Быть может, лет через двадцать мне все же удастся убедить тебя в том, что я могу быть не только диким и необузданным, каким ты меня привыкла считать. Когда мы оба состаримся, а я всей оставшейся жизнью докажу тебе свою преданность… жизнью с тобой, малышом и другими нашими детьми… тогда ты, возможно, вынуждена будешь признать, что лучшего мужа и желать не могла. Вот тогда мы наконец-то будем квиты. Ты согласна?

Я хотела отвернуться, но он взял меня за плечи и заглянул в глаза.

— Ты согласна, Кейт?

— Вы говорите о невозможном.

— Быть может, когда-нибудь это станет возможным, — твердо проговорил он.

Мне предстояло вспомнить эти слова, причем довольно скоро.

Тревожные предчувствия все сильнее завладевали моей душой. Чем больше я приходила в себя, тем лучше ощущала подводные камни ситуации, в которую угодила. Но у меня было утешение, которое компенсировало все тревоги и неприятности. Этим утешением был Кендал. Уже через неделю он начал заметно округляться, к нему вернулась обычная живость, и мой сын снова превратился в здорового и счастливого мальчугана.

Было ясно, что он полюбил замок и свою новую жизнь. Он все больше привязывался к барону… Я и сама уже думала о бароне как о… Ролло. Кендал его ничуть не боялся. Вряд ли кто-нибудь относился к Ролло с такой любовью, как мой сын. Они очень много времени проводили вместе.

Вскоре после приезда в замок он сообщил Кендалу, что хочет повести его в конюшню и показать ему нечто особенное.