— Опять! — воскликнула я. — Мы ими никогда не были.

— Почему бы нам отсюда не уехать вместе? Могли бы жить…

— Как вы и Николь?

— Нет, иначе. Мы с Николь никогда не жили одной семьей.

— То есть она являлась вашей maоtresse en titre. Я для такой роли не гожусь.

Он помолчал, а затем произнес:

— Я люблю тебя, Кейт. Если бы я был свободен…

— Но вы не свободны, — перебила его я. — Вы вступили в этот брак по собственному желанию и уже после того, как вынудили меня к близости и наградили ребенком. Нет, я об этом не жалею. Кендал — мое счастье, и я больше всего на свете хочу, чтобы он вырос достойным и независимым человеком. Не думаю, что это возможно, если он будет сыном любовницы… незаконнорожденным сыном барона. Ваше место здесь, с принцессой. Она ваша жена. Не забывайте о том, что вы женаты. Что же касается меня, то я возвращаюсь в Англию.

— Что, если бы я предложил тебе замужество? — тихо спросил он. — Если бы мы смогли пожениться, а я узаконил бы Кендала… О, Кейт, я еще ничего не желал так сильно, как этого!

— Мне кажется, вы кое-чему научились, — ответила я. — Раньше вы считали, что можете брать штурмом все, что захочется. Но забывали, что в этом мире есть и другие люди, что у них тоже есть чувства… желания… Их жизни ничего для вас не значили. Вы были уверены, что можете пользоваться ими по собственному усмотрению. А вот теперь выяснилось, что существуют и другие люди, те, которые хотят жить своей жизнью, принимать собственные решения, а не быть бессловесными исполнителями вашей воли. Я приняла решение создать спокойную, нормальную жизнь для своего ребенка. Он мой сын. Вы отказались от него, женившись на принцессе. И тогда его судьба была вам глубоко безразлична.

— Неправда. Я всегда любил его… и тебя.

— Вы посылали свою любовницу присмотреть за нами.

— Разве это не было проявлением заботы?

— Вы не пришли сами, вы послали вместо себя другого человека. И только увидев мальчика, вы изменили стиль поведения. Но не душу. Думаете, я вас не понимаю? Вы эгоистичны и высокомерны. Вы страдаете болезнью под названием мания величия, к тому же в острой форме. Теперь вам придется понять, что кроме вас в этом мире живут и другие люди, со своими радостями, горестями и представлениями о счастье и благополучии.

— Ты вся дрожишь, — заметил он. — Я думаю, ты очень сильно меня любишь.

— Не смешите меня.

И тут он обнял меня и поцеловал. И продолжал целовать… Конечно же, он был прав. Как бы ни назывались мои чувства к нему, я не хотела сопротивляться. Хотела, чтобы между нами снова все было так, как в той башне, много лет назад.

Чувства предали меня. Я так гордилась своим здравомыслием и вдруг повела себя вопреки всем убеждениям и представлениям.

Несколько мгновений я не сопротивлялась его ласкам.

Если по правде, то ведь это вполне естественно, что такой мужчина, как он, возбуждает меня. Сила и натиск очень часто являются главными критериями оценки привлекательности мужчины.

— Ты не покинешь меня, Кейт. Я этого не допущу.

Я отстранилась, чтобы унять предательскую дрожь своего тела, которое уже было готово отказаться от повиновения рассудку, и закрыла руками пылающее лицо.

Язвительно улыбнувшись, он произнес:

— Есть еще и мальчик.

— При чем тут мальчик?

— Ты думаешь, он… согласится уехать отсюда?

— Если уеду я, ему придется составить мне компанию.