Пэн моргнула, затем покачала головой.

— Святые угодники. Боже терпеливый. Святая Матерь…

Шторм был предзнаменованием; она знала это. Она знала это, знала так же, как множество вещей, вещей, которые она обычно не хотела знать. Только на сей раз эти предчувствия были другими, более волнующими. Тревога смешалась с желанием, испуг с нуждой, убеждение бежать со стремлением прикоснуться; и все эти чувства одновременно окружили ее. Они не желали оставлять ее. Они превратили ее мир в царство золота, алмазов и черного огня.

Она снова покачала головой, затем пристально посмотреть на мужчину. Он ничего не сможет ей сделать. Она не позволит какому-то мужчине разрушить свои убежище и покой.

Ах, но когда лодка с припасами придет, она будет избавлена от него.

Жаль, что лодка может не приплыть в течение еще нескольких недель. Но до тех пор она будет начеку. Ее дар предупредил ее; теперь она должна внять этому предупреждению. Этот человек представлял какую-то неизвестную опасность. Она должна быть осторожна.

Подхватив свои юбки, Пэн запрыгала от скалы к скале, следуя за лордом, которого принес ей волшебный шторм.

Глава 2

Он очнулся в голубоватой дымке, охваченный болью. Он крепко зажмурился и снова приоткрыл глаза. Голубизна осталась, как и острая боль в голове и ребрах. Он постарался сфокусировать взгляд в одной точке над головой, и ему удалось увидеть херувима. Замешательство и все та же раздирающая головная боль заставили его снова прикрыть глаза. Он оказался в той сфере, где над ним парили херувимы.

Когда он очнулся в следующий раз, его зрение прояснилось, но херувимы остались. Он лежал на спине, голова и плечи покоились на подушках, и разглядывал небо у себя над головой. На сей раз он осознал, что небо и херувимы составляли часть фрески, нарисованной на сводчатом потолке спальни. Ангелы и херувимы склонялись над округлой балюстрадой, а небо простиралось над ними, что создавало иллюзию, будто потолок открыт прямо на небеса. Пушистые облака проплывали над зрителями, а глупый павлин смотрел сверху вниз с бессмысленным любопытством.

Внезапно над ним склонилось еще одно лицо, в облаке светло-каштановых, с золотыми нитями волос. Янтарные глаза идеально гармонировали с ними, как и заостренная утонченность, которая привлекла и удерживала его внимание, несмотря на растущее головокружение и такую жестокую боль, которая могла, как он опасался, закончиться рвотой. Завораживающее личико нахмурилось, наблюдая за ним. Ему показалось, что он заметил понимание в глазах цвета меда. Эти глаза стали для него якорем, они поддерживали его в океане боли. Он продолжал глядеть на нее, но, в конце концов, потерпел поражение в борьбе с болью и закрыл глаза.

— Как вы себя чувствуете сегодня? — спросило создание над ним.

Всего лишь несколько слов, а какой покой они ему принесли. Нет, не слова, а голос, похожий на колокольчик, который волшебно успокаивал. Всего в одно мгновение все его существо стало испытывать потребность в этом голосе — голосе, который прогонял страдание из тела. Его обладательница снова одарила этой музыкой.

— Вы меня опять не вспомнили? Я так и думала. Но все же, кажется, Вам лучше, как и должно быть после шестидневного отдыха. На сей раз Вы сможете назвать мне свое имя?

Его глаза снова открылись. Его имя. Преодолевая тошноту, он стал искать какие-то воспоминания, но не нашел ничего. Матерь божья, он не помнил своего имени! Он снова поискал и обнаружил пустоту, как девственно чистый лист бумаги. Он облизал губы и попытался приподнять голову. Резкая боль охватила его. Руки уложили его глубже на подушки.