Белый шар в груди напрягся и вдруг лопнул с оглушительным треском.
Так Антон умер в первый раз.
3
Богов в его душе было двое и еще один. Двое безмолвных, потому что зародились они еще в те времена, когда никто не умел разговаривать. Но имена у них были. Довольно странные имена — Мастааб и Жиллшуун. Еще одного звали менее замысловато — Цет. Именно он, если можно так выразиться, координировал действия богов, организовывал розыск неверующих и продлевал собственное бестелесное существование.
В принципе, ничего плохого в новоявленных богах не было. В душе они занимали какое-то место (притом, что Антон не догадывался, где находится в нем душа и какую площадь в ней занимали боги) и существовали себе потихоньку, на правах этаких квартирантов.
Поначалу Антон вообще их не замечал, только иногда проскальзывали вроде даже не его, а чужие мысли. Мелькали и растворялись, не причиняя неудобств.
Потом (недели через две после внезапного появления) Цет заговорил с Антоном. Это случилось ночью. Голос, звучавший в голове, выплыл, словно из сна и настойчиво растолкал спящего Антона громкими криками:
— Проснись! Слышишь?! Самое время поговорить, брат!
Сначала Антон не понял — будто разговаривал он сам, не открывая рта, но потом сообразил.
— Это вы?
— Да, мы, — прозвучал голос в голове, — ждали, понимаешь, пока ты придешь в себя, поразмыслишь о свалившемся на тебя счастье.
— Да уж, счастье, — проворчал Антон. Он до сих пор не мог отмыть ковер от пятен крови, и ему постоянно казалось, что в комнате стоит легкий запашок блевотины, — даже разрешения не спросили.
— А ты бы нас впустил? — спросил Цет, — и вообще, боги разрешения не спрашивают. Они просто приходят и все. А мы, между прочим, не такие уж и привередливые. Ты нам жилье и пищу, а мы тебе все, что пожелаешь.
— Так уж и все? Виромат новый сообразите?
— Мы же не волшебники, а боги. Знаешь, какая разница между волшебниками и богами? Волшебникам все равно, верят в них или нет.
— А я слышал, что и богам все равно.
— Вранье.
— Тогда что вы мне можете дать?
— О, брат, много. Но, как правило, не материальные блага, а духовные. Устроят тебя духовные? Бессмертие, например, или, скажем, полное отсутствие страха?
В комнате было темно. Только свет луны, проникавший сквозь окно, позволял различить смутные очертания мебели — стола, виромата, тумбочки, книжных полок на стене напротив… черные, неправдоподобные тени — поэтому Антона не оставляло ощущение, что он все еще не проснулся, что голос в его голове просто отзвук сна. Он тряхнул головой и сказал:
— А я не верю. Стоило будить, если вы даже сумку кредиток притащить не можете?
— Да ты сам притащишь, — заверил Цет с нотками дебильного оптимизма в голосе, — вот освоишься и притащишь! Нам не нужно, чтобы ты впроголодь сидел или в чем-то нуждался. Когда у человека нужда есть, он веру забывает, а душа его черствеет.
— Ну загнул! А как-нибудь подтвердить сможешь? В смысле, чтобы я не нуждался.
— А для чего мы тебя разбудили? — спросил Цет звонко, — как раз, чтобы подтвердить. Ты же, брат, поверить должен в полную силу.
Антон тихо засмеялся.
— Чего хочешь? — тем временем спросил говорливый бог.
— А давай бессмертие, — махнул рукой Антон. Ему было всего девятнадцать, он не верил в смерть, но от бессмертия (пусть и в далеком будущем) не отказался бы.
— Сам возьмешь, — огрызнулся Цет, затем, помолчав, добавил, — ладно, братишка, действуй так, как я тебе скажу, и получишь наше бессмертие, честное слово. |