– Я пью за бессмертие! – И, осушив его до дна, торжествующе расхохотался, словно произнес отменную остроту.

– Присоединяюсь, но в чем тут соль? – спросил Гордон.

– Я радуюсь тому, что жив! Что могу дышать, есть, спать, ходить, заниматься любовью, наконец!

– Могу себе представить, как общение с этими несчастными действует на живых людей, – сочувственно заметил Гордон. – Но если посмотреть на это глобально, то становится еще тоскливее: потому что все мы там будем. Навечно. Всего лишь частица энергии, кружащая вокруг другой такой же частицы, скованная с ней в леденящем танце посреди холодной безразличной вселенной. И ничего впереди.

Миффлон отхлебнул из бокала и четко произнес:

– Это лишь временная остановка. Мы, прихожане Панкосмической церкви Христа-рамса, как вы знаете, верим, что вэмс – это своего рода чистилище, не более.

– Нет, я этого не знал, но, без сомнений, это очень удобная религия.

Гордон изо всех сил разыгрывал полное неведение о делах Миффлона и при этом ломал голову, как выкачать из него побольше, не засветившись самому. Ему очень хотелось спросить, не собирается ли тот навестить миссис Вебстер, но он никак не мог придумать, как это подать. Наконец его осенило:

– У меня нет таких денег, чтобы пользоваться МЕДИУМом, но однажды я ходил к медиуму-человеку. Некоей миссис Вебстер. Меня затащила к ней сестра, которая без ума от ее способностей. Эта Вебстер попыталась вызвать нашу маму, и действительно что-то там появилось. Но такое тонкое, что сквозь него все было видно. И еще мы услышали что-то вроде шепота. Но этим все и кончилось. Так что больше я к ней не пойду, тем более что стоит она недешево. Хотя, конечно, ее доходы и в сравнение не идут с доходами мистера Вестерна.

Миффлон бросил на Гордона подозрительный взгляд, но тут же успокоился и мягко улыбнулся:

– О, я долгое время был ее клиентом. Она очень славная женщина и довольно красива (для своих лет, конечно). И она не шарлатанка. Я хочу сказать, она искренне верит во все, что делает, и, кроме того, обладает-таки неким «даром». Вестерн говорит, что мы должны быть благодарны людям-медиумам за то, что именно они первыми наладили связь с рэмсами. Но результаты их работы столь ненаучны и ненадежны, что зачастую не оправдывают вложенных в них сил и денег. Так что я тоже больше к ней не пойду. И, к слову сказать, к МЕДИУМу тоже. Покойники меня больше не интересуют.

«Готов поклясться, что не пойдешь», – подумал Гордон.

Он коснулся лежащего в кармане магнитофона, словно желая удостовериться, что он на месте. Завтра он отправит эту запись в лабораторию «Форчун и Торндайк», и там голос этого человека сравнят с прежними записями Миффлона. Конечно, звучать они будут одинаково, так как связки и гортань не изменились, но, если мозг Миффлона занимает рэмс, есть надежда обнаружить различия в манере говорить, ритмике речи и в словарном запасе.

Ну а дальше-то что, после того, как обнаружится подмена (если, конечно, обнаружится)? Полиции, чтобы арестовать Вестерна, таких доказательств явно недостаточно. Но даже если полиция все же найдет резон задержать его, прокурор округа его немедленно выпустит. А если даже прокурор попытается что-то сделать, то заартачатся судьи; так как подобное дело не имеет прецедентов и ни один из них не захочет взять на себя ответственность по созданию оного.

К тому же Миффлон ведь не единственный одержимый.

А можно ли выследить остальных, чтобы сравнить их голоса с записями предполагаемых жертв? Но, зато если это удастся и будет найдено несколько примеров одержания, то полиции уже будет труднее отвертеться от расследования.

И всё же – все шансы против одного, что они откажутся соваться в это дело.