– Нет, спасибо, я предпочитаю черный, без примесей.

Вернувшись из кухни, Карфакс поставил на маленький столик рядом с Патрицией ее чашку и блюдечко, потом свой кофе – также черный – и пододвинул свой стул поближе.

– За тобой следили?

– Не думаю, что со мной кто-то был в самолете… я хочу сказать, никто не следил. Если бы он за мной следил, то расправился бы со мной раньше, чем я сюда добралась.

– Он?

– Ну, полагаю, чтобы остановить меня, могли послать и женщину Но я думала, что все профессиональные убийцы – мужчины.

– То, что ты здесь, доказывает, что убивать тебя никто не собирался, заметил Гордон – Убить очень легко, особенно в толпе или на городских улицах Днем или ночью – безразлично.

Патриция вздохнула и откинулась назад. Внезапно она показалась Гордону совершенно бескостной.

– Пари держу, ты проголодалась! – воскликнул он. – Яичница с ветчиной тебя устроит?

– А можно гамбургер? Не люблю яичницу с ветчиной. Но я и вправду проголодалась! И вдобавок зверски устала!

Она села прямо, вновь делаясь существом из мяса и костей.

– Но я не смогу уснуть, не облегчив душу.

Карфакс не мог глаз отвести от ее полной груди. Патриция перехватила его взгляд, опустила глаза, подняла их, увидела его улыбку и засмеялась Смех вышел невеселый – глаза чуть навыкате, чашечка в руке трясется Патриция допила кофе, не расплескав, и чашечка лишь слегка звякнула, опускаясь на блюдечко.

– Может, я слишком осторожничаю, – сказала она. – Может, я и перетрусила и зря не предупредила тебя о приезде. Но, позвонив тебе, я поразмыслила, и мне показалось, что Вестерн может держать на прослушивании твой дом и телефонную линию.

– Почему?

– Потому что я ему сказала, что обращусь за помощью к тебе. Знаю, не стоило этого говорить. Это пришло мне на ум так внезапно. Я ведь только и знала о тебе, что ты мой кузен и бывший частный детектив. Просто я была в ярости. Но об этом потом. На самом деле я хотела удрать из Лос-Анджелеса и поговорить с тобой с глазу на глаз. Телефонный разговор всегда такой обезличенный, даже по видео. А я до смерти устала от обезличенности. Оттого, что я прячусь и мне не с кем поговорить. И я знала, что этот тип околачивается у входа в здание напротив моего мотеля.

– В Лос-Анджелесе?

– Да, я переехала туда, чтобы быть поближе к Вестерну, но сначала в другой мотель. У меня была квартира в Беверли-Хиллз, но оттуда я выехала, когда обнаружила, что Вестерн за меня взялся. Срок найма еще не кончился, но я заплатила за три месяца вперед. И с тех пор еще дважды переезжала. Машину оставила у приятелей, чтоб Вестерн меня по ней не нашел. И так за ней и не послала, потому что он мог оставить кого-нибудь для наблюдения.

– Чтобы нанять человека месяцами где-то околачиваться в надежде, что ты там объявишься, нужны немалые деньги.

– Да у Вестерна куча денег! Он же мультимиллионер. А деньги-то по праву должны принадлежать мне. Он их заграбастал и все равно хочет меня убить. Совсем как отца!

– Пойми, я должен судить объективно, – заметил он. – Я, знаешь ли, не могу верить тебе на слово. Так что не обижайся на мои расспросы.

– Не буду, – ответила она. – Я знаю, что должна доказать свои обвинения.

– Дай мне хоть основание для подозрений. Сомневаюсь, что ты можешь что-то доказать.

– Ты прав. – Патриция улыбнулась и слегка выпрямилась. – Ты прав. Для начала я с тем же успехом могу объяснить тебе, почему я не пошла в полицию и не поделилась своими подозрениями. Не подозрениями – фактами.