– Сначала реши для себя, – рассмеялся он, – что важнее сейчас: мой рассказ или постель?

– Конечно же, рассказ! – Она глубоко затянулась, выдохнула облачко дыма и улыбнулась ему: – А мне ты не собираешься налить, милый?

– Ни за что на свете! – ответил он, плеснув ей три унции бурбона, нагнулся и, подавая ей бокал, нежно поцеловал ее в губы. Она ответила с такой страстностью, что он даже на минуту заколебался, не отложить ли рассказ на потом. Но как ни изголодалась она по сексу, нетерпение узнать подробности о Вестерне все же было сильнее. Да и к тому же ему не хотелось, чтобы в постели она терзалась вопросами.

Он сел рядом с ней, вдохнул в себя аромат, струящийся из бокала, попробовал напиток кончиком языка, издал восторженное "Ах!" и отпил с пол-унции.

– А вот теперь, – сказал он, – я готов начать все с самого начала.

Когда он закончил свой рассказ, она сочувственно погладила его по плечу:

– Это, наверное, было отвратительно. Я говорю о том, что тебе пришлось смотреть на полуразложившееся тело. Мне даже стало его жалко, несмотря на то что он самый жуткий ублюдок в мире.

– Нюхать его было похуже, чем смотреть на него, – задумчиво отозвался Гордон, – Впрочем, он вонял и при жизни.

– Слава Богу, он ушел навсегда и уже не сможет вернуться. Что ж, выпьем за Вестерна, где бы он сейчас ни был!

– Выпьем с благим пожеланием оставаться ему навсегда там, где он сейчас! – поддержал ее тост Гордон и, подняв бокал, опрокинул в себя все его содержимое, закашлялся, утер слезу и поднялся. – Пойдем наверх. Я не хочу больше терпеть ни минуты.

– Я не могла бы придумать лучшего способа отпраздновать это, – сказала она и тоже встала. Он взял ее за руку – и повел через комнату к лестнице.

После он сказал:

– Я вижу, ты действительно истосковалась: первый раз в жизни ты расцарапала мне спину. Когда ты это сделала, я как-то ничего не почувствовал, но уже сейчас чертовски саднит.

Он поднялся с кровати и, встав к зеркалу вполоборота, стал разглядывать царапины.

– Раз это твоя работа, так и займись починкой, – наконец проворчал он и пошел в ванную, где достал из аптечки бутылочку спирта и коробку с перевязочным материалом.

В дверях уже стояла Патриция с сигаретой в зубах. Судя по ее довольному виду, она ни капельки не раскаивалась в содеянном. Смазав царапины спиртом и наложив пластыри, она прильнула к нему воем обнаженным телом и прошептала:

– Я еще не до конца удовлетворена…

– Исцарапанный мальчик боится снова попасться тебе в коготки. Царапаться было вовсе не обязательно – Что?

– Ничего Ты просто хочешь, чтобы я боялся заниматься любовью.

Через несколько минут он, уже одетый, спускался по лестнице в холл. Патриция, в халате на голое тело, тащилась следом. Заметив, что она снова мостится на диване, он проворчал:

– Может, приготовишь мне чашечку кофе? Мне нужен стимулятор, а не депрессант.

– Конечно, милый. – Она вскочила с дивана. – Тебе растворимый или натуральный?

– Натуральный. И как насчет сандвича в довесок? Тогда я смогу продержаться, пока ты не приготовишь обед.

Она остановилась в дверях:

– А я-то надеялась, что мы пообедаем в городе. Сегодня мне ужасно не хочется возиться со стряпней!

– Ты же сама говорила, что ждешь не дождешься, когда сможешь заняться домашними хлопотами в качестве добропорядочной жены, – возразил он.