— Когда вы входили сюда; кто-нибудь вас видел?

— Нет. Портье, видимо, был наверху. В лифте я поднималась одна.

— Отсюда вы отправились прямо к Мотту?

— Да. — Она немного подумала. — Отсюда я вышла примерно в одиннадцать двадцать.

— Отлично. А теперь самый щекотливый момент. Разрешите ли вы мне — разумеется, если в том возникнет необходимость, — сказать, что я пришел сюда с вами где-то в четверть двенадцатого, чтобы опрокинуть стаканчик, и пробыл здесь до вашего ухода?

— Нет проблем, — согласилась она без колебаний, гася сигарету в пепельнице. — Однако, все это выглядит довольно таинственно. Вас что, вызывают свидетелем в суд, а вы хотите увильнуть? Вам для этого понадобилась моя помощь?

— Да, нечто в этом роде. Так вы согласны обеспечить мне прикрытие, сказав, что я провел у вас время скажем, с одиннадцати пятнадцати до одиннадцати сорока?

— Ладно, Ники. Для вас я это сделаю с удовольствием. — Она задержала на его лице взгляд своих блестящих глаз. — Но… я рассчитываю на вознаграждение.

— Иными словами; вы намерены меня шантажировать? — уточнил он. — Ну что ж, отдаю себя в ваши руки. Вы действительно умеете работать артистично.

Они встали.

— Ах, Ники, если выступаешь в амплуа «простушки», так приходится быть готовой в любой момент защитить свою честь. Но вы не пугайтесь. Моя первая просьба не покажется вам обременительной.

— Неужели? И что это за просьба?

— Я хочу, чтобы вы пообедали со мной завтра, Ники. Здесь, у меня, — сказала она. — Хотелось бы кое о чем поговорить с вами. В меню жареный омар и милое женское участие. Вы согласны?

— Конечно. Назначьте время, я приду. Обожаю омаров, а что касается женского участия, это именно то, чего мне всегда недоставало.

Она рассмеялась.

— Ах, Ники, Ники! Если я хоть сколько-нибудь разбираюсь в людях, то женское участие всегда было доступным блюдом в вашей жизни. И еще одна просьба. Пожалуйста, не пейте так много. Виски подводит вас. Сегодня у Кэрол вы вели себя далеко не лучшим образом.

Они прошли в холл.

— Интересно, почему все женщины едины в своем желании перевоспитать меня? — спросил он, надевая пальто. — Не скажу, чтобы это мне ужасно нравилось, скорее давно надоело.

— Ники, я вовсе не стараюсь вас перевоспитать. И я не хочу, чтобы вы стали другим. Я хочу лишь, чтобы вы меньше пили, вот и все. Разве это посягательство на вашу независимость?

Она подставила ему свое личико для прощального поцелуя.

— Идите, Казанова, — сказала она. — Спокойной ночи. Постарайтесь быть хорошим мальчиком. И приходите обедать. Без опозданий!

Он кивнул ей и вышел, а она тихо затворила за ним дверь.

Вернувшись в гостиную, Айрис остановилась у камина, глядя на бегающие по углям огоньки.

2

Беллами медленно возвращался домой. Дождь перестал, но пронзительный восточный ветер еще более усилился. Защищаясь от его порывов, Беллами поднял каракулевый воротник своего пальто.

Он шел, размышляя о своем алиби. Айрис Берингтон без колебаний согласилась помочь ему, но что она скажет, когда узнает, что именно случилось в то время, которое Беллами якобы провел в ее квартире? И не пошлет ли она его с этим алиби куда подальше?

«Обнаружен ли уже труп Фредерики Уэнинг? Скорее всего, да», — подумал он… Даже если Филип Уэнинг в связи со случившимся задержался на работе, к часу ночи он при всех условиях должен был вернуться домой.