Пока Антония меняла блюда, Фрэнк рассматривал обеих женщин, одна из которых хладнокровно вынашивала план убить другую, чтобы занять ее место. Он действительно верил, что хорошо знает их обеих. Тесс говорила о восьмистах днях. Что она точно сказала об этом? Неужели эта мысль уже давно владела ею? Несмотря на то, что это был первый серьезный разговор об их отношениях, вряд ли его концовка являлась импровизацией. Фрэнк терялся в предположениях. В течение своей жизни ему уже приходилось принимать решения, которым он внутренне противился, но убийство оставалось той абстракцией, которая принадлежала детективным романам и первым полосам дневных газет.

Подобного у него еще никогда не случалось в жизни. К его собственному удивлению, чудовищность этого предложения задела его меньше, чем тот факт, что это предложение сделала Тесс.

В пламени свечей огромного серебряного канделябра он рассматривал лицо своей жены. Ее усталые черты, с трудом скрываемые гримом, выглядели трогательными.

С тех пор как они поженились, они всегда ужинали при свечах. Мелфи любила это освещение, которое подчеркивает женскую красоту, и Фрэнка переполнила нежность, когда он вспомнил, как упорно настаивала она на этих маленьких уловках.

За прошедшие десять лет она стала для него совсем другим человеком. Страсть угасла сама по себе, но остались восхищение и уважение.

Тесс пробудила в нем первобытное чувство, несшее в себе что-то исключительное. В библейском смысле она была его настоящей женщиной, его возбуждением, его дополнением. Никогда бы он не отказался от нее, пока между ними пылала любовь.

Они перешли в салон, чтобы выпить кофе. Как обычно, Фрэнк сел рядом со своей женой и взял ее за руку, которая безжизненно покоилась в его руке. Тесс уютно устроилась в большом кресле-качалке напротив них. Она вела разговор своим нежным голосом, ее грациозные движения только подчеркивали очарование. Пока она курила, ее руки небрежно поигрывали бокалом с виски, и на этой «оживленной картине» она казалась единственным одушевленным существом.

Мелфи, похожая на модель из модного журнала, оставалась молчаливой и рассеянной. Она прикуривала одну сигарету от другой и, видимо, ожидала мгновения, когда сможет откланяться, не боясь показаться невежливой.

— Может, нам съездить в Рапалло и выпить там чего-нибудь? — поинтересовался Фрэнк.

— Я не в состоянии, — ответила его жена, — и если вы решите поехать, то я с вами попрощаюсь.

Фрэнк вопросительно посмотрел на Тесс, а та, пожав плечами, дала понять, что ей все равно.

— Тогда, если позволите, я вас покину. Смертельно устала.

— Я буду не поздно, — целуя ей руку, заверил Фрэнк.

— Приходи, когда хочешь, — улыбкой смягчая свои слова, произнесла Мелфи.

Фрэнк облегченно и одновременно не без грусти наблюдал, как она покидает салон. Оставшись одни, они долгим взглядом посмотрели друг на друга. Наконец Тесс нарушила молчание:

— Поедем потанцуем в Рапалло? Я помню один подвальчик, где два года назад...

— Что ты имела в виду, когда сегодня говорила о «несчастном случае»?

Несомненно, для того, чтобы выиграть время, Тесс притворилась, что не понимает, о чем идет речь.

— Не надо ходить вокруг да около, Тесс. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

— Фрэнк, ну на самом деле, поедем в Рапалло и потанцуем. Побудем одни и...

— Мне не до танцев, Тесс. Здесь нас никто не сможет услышать, слуги в служебных помещениях, впрочем, скоро они разойдутся по домам.

— А Мелфи? — тихо спросила она.

Чтобы успокоить Тесс, Фрэнк вышел на террасу и посмотрел на освещенное окно комнаты своей жены, на фоне которого четко обрисовывался ее силуэт.