Бутылку Володя все порывался купить у столетней бабки, торговавшей рядом с гастрономом такой водкой, от запаха которой мухи дохнут, но я уговорил купить в магазине приличную, дороже в три раза.

 — Разор один, — вздохнул Володя. — От бабкиной водки кайфа больше.

 Я не стал ему объяснять, что левую водку гонят с меньшим градусом, зато с добавлением клофелина, отсюда и кайф, от которого порой отлетают навсегда.

 Мы вернулись на скамейку, и веселье под стук костяшек пошло дальше.

 — Давай, я спою, — неожиданно предложил свои услуги по культурному досугу Володя.

 — Нельзя, — поспешно воскликнул Пенсия.

 — Ты чего, против, чтобы я пел? — насупился Володя.

 — Против.

 — Тебе не нравится, да? — Володя начал приподниматься. — Ща будет море крови!

 — Да ладно, — подал веский голос толстый молчун, сурово посмотрев на Володю, и тот сразу чуток присмирел.

 — Не, я хочу знать, — усевшись на место, сказал он.

 — Выпей, — я дал ему стакан. — Смочи горло.

 — Ты хороший мужик, Леха, — Володя опрокинул стакан и упал мордой о доски со стуком не хуже, чем от костяшек домино.

 — Слабак, — сказал Пенсия.

 — Пойду, прислонюсь. Что-то повело слегка, — сказал я, вылезая из-за стола. Я присел на ящики около кирпичного гаража и прислонился спиной к влажному кирпичу. — Музыку послушаю.

 Я вынул из сумки плейер и нацепил наушники.

 — Ща вздремну, и снова за беленькой отправлюсь, — пообещал я.

 В плейере все слышно было отлично.

 — Ну, где эта рожа интеллигентская? — донесся хрипатый голос, в котором трудно было не узнать татуированного. Прилепленный мной в пылу разбора с татуированным микрофон работал прекрасно.

 — Скоро будет, — произнес «Бежевый костюм». — В три часа.

 Так, значит, они все-таки по душу Инженера. И еще это значит, что не я один слушал Марианнины телефонные разговоры.

 — Эх, прибить бы его, — с томной мечтательностью произнес татуированный.

 — Нас Алибаба самих прибьет.

 Так, соперники понятны — подчиненные Алибабы. Пришли вернуть в стадо беглую овечку. Чтобы, не исключено, потом зарезать ее на шашлык.

 — Интеллигенту не поздоровится, — сказал «Бежевый костюм». — На сей раз Алибаба его задавит.

 — Сука он, — вздохнул татуированный.

 — Кто?

 — Алибаба — сука.

 «Бежевый костюм» ничего не ответил, а татуированный горячо, заводясь, продолжил:

 — Фраер дешевый, а корежит из себя пуп земли. Ненавижу.

 — Это верно, — вздохнул «Бежевый костюм».

 — Майор, поверь, самые лучшие мои годы, когда я комиссионки грабил. Вот это жизнь была! Полет души… «Лежать, это ограбление! Кто дернется — пуля в фанеру!» И мордой о стену. Мне это нравилось, майор. Я любил свою работу.

 — Не один ты… Представляешь, соберутся враги на кухне. И давай власть ругать. А не знают, что из пятерых двое стукачей, и все на магнитофон пишется. Здорово. Все вокруг — стук-стук… Стук-стук…

 — Да, были времена.

 Грусть о прошедших временах у обоих в голосе была неподдельная.