«Ничего не помню, а стены помню… Разве такое может быть? — подумала Нелли. — А звать меня как?..»

Вовсе ничего в голове не было, ну ни единой мысли!

— Скажи мне, Христом-Богом тебя молю, кто я? — Нелли стиснула руку монахини.

— Нет, не велено мне… — покачала головою сестра Федосья.

— Отчего не велено? Кем не велено?

— Они сами придут и все тебе скажут, касатка… Страдания твои уменьшатся, милая… А пока терпи! Господь терпел, и нам велел… — певуче прибавила она.

Нелли запрокинула голову и закрыла глаза. Минут десять пролежала она без движения, но вспомнить так ничего и не смогла… Тут заскрипела дверь, раздался шепот новых голосов:

— Ну, как она? — шепнул молодой голос.

— Да, кажись, в себя пришла. — Это была сестра Федосья.

— Помнит что али нет? — То был уже другой голос.

— Нет, вовсе ничего не помнит…

— Что за яд такой? Не убивает, а память забирает, — молвил все тот же голос.

— Особое, видать, зелье! Небось иноземное, а чего от братца вашего ждать? Он по землям иным много ходил… — вступил в беседу молодой голос.

— Ну-ну! Ты про брата моего помалкивай, не то…

— Не то что?

— Не здесь о том говорить, дочь моя…

— Верно, матушка, не здесь, — согласился молодой голос.

— Пойдем покуда отсюдова. А ты, сестра Федосья, будь при госпоже неотлучно. Глаз с нее не спускай! — приказал второй голос.

— Да, матушка, — покорно согласилась Федосья.

Дверь скрипнула и вновь затворилась. Нелли так и не приоткрыла глаз. Ах, что за знакомые голоса! И что за напасть — ничего вспомнить силы нет…

— Барин твой где? Где барин Кирила Илларионыч?

— Не могу знать! Никак не могу знать!

Филипп пробежался по анфиладе комнат дома брата. За ним, как привязанный, семенил камердинер Кирилла.

— А давно ли его нету?

— Уж два дни, как уехали-с.

— И без тебя? — Филипп оборотился к слуге и пристально уставился ему в глаза.

— Без меня! — истово заверил его тот. — Вот без меня, и все тут! А я еще говорю барину Кириле Ларионычу: мол, дескать, как же вы без меня-то? А он мне молвит так: дело-де срочное, и мне никто не надобен, сам управлюсь!

— Так, — Филипп остановился. — Сам, говоришь, управится?..

Что же за дело такое тайное, что брат без слуг уехал? Неужели первая догадка верна? Неужели это связано с Нелли?.. Но как? Каким образом? При чем тут Сусанна Петровна? Почему Нелли, как уверяет прислуга, была бесчувственной увезена своей мачехой?

Мысли одна за одной мелькали в голове у Филиппа. Ни одной верной среди них, как видно, не было. Что же теперь делать? Домой бежать или здесь оставаться?

— Ну а когда вернется брат мой, сказал? Что обещал-то? — Филипп вновь обернулся к камердинеру.

— Сказали, что, когда вернутся, не знают, но по всему выходит, что будут скоро, — заверил слуга.

— Это отчего ты знаешь?

— Ну, Кирила Ларионыч сказали, что ежели вернутся не скоро, то на другой же день пришлют эпистолу о том, что уезжают. А коли эпистолы нету, так, стало быть, сами скоро вернутся. Вот-с!

— Ну, что же… Я его тогда здесь и подожду, — заявил Филипп.

Вслед за такими словами он уселся в кресло посреди гостиной и велел оставить его одного.