на горе республике сидела у микроскопа. Нет, сидел профессор  Персиков!  Вся

жизнь его, его помыслы сосредоточились в правом глазу. Минут пять в каменном

молчании высшее существо наблюдало низшее, мучая и напрягая глаз над стоящим

вне фокуса препаратом. Кругом все молчало.

     Запоздалый грузовик прошел по  улице  Герцена,  колыхнув  старые  стены

института.  Плоская  стеклянная  чашечка  с  пинцетами  звякнула  на  столе.

Профессор побледнел и занес  руки  над  микроскопом  так,  словно  мать  над

дитятей, которому угрожает опасность. Теперь не могло быть  и  речи  о  том,

чтобы Персиков двинул  винт,  о  нет,  он  боялся  уже,  чтобы  какая-нибудь

потусторонняя сила не вытолкнула из поля зрения того, что он увидал.

     Было полное белое утро с золотой полосой, перерезавшей кремовое крыльцо

института, когда профессор покинул микроскоп и подошел на онемевших ногах  к

окну. Он дрожащими пальцами нажал кнопку,  и  черные  глухие  шторы  закрыли

утро, и в кабинете ожила мудрая ученая ночь. Желтый и вдохновенный  Персиков

растопырил ноги и заговорил, уставившись в паркет слезящимися глазами.

     - Но как же это так? Ведь это чудовищно!.. Это  чудовищно,  -  повторил

он, обращаясь к жабам в террарии, но жабы спали и ничего ему не ответили.

     Он помолчал, потом подошел к выключателю,  поднял  шторы,  потушил  все

огни и  заглянул  в  микроскоп.  Лицо  его  стало  напряженным,  он  сдвинул

кустоватые желтые брови.

     - Угу, угу, - пробурчал он, - пропал. Понимаю. По-о-ни-маю, -  протянул

он, сумасшедше и вдохновенно глядя  на  погасший  шар  над  головой,  -  это

просто.

     И он вновь  опустил  шипящие  шторы  и  вновь  зажег  шар.  Заглянул  в

микроскоп, радостно и как бы хищно осклабился.

     - Я его поймаю, -  торжественно  и  важно  сказал  он,  поднимая  палец

кверху, - поймаю. Может быть, и от солнца.

     Опять шторы взвились. Солнце теперь было налицо. Вот оно  залило  стены

института и косяком легло на  торцах  Герцена.  Профессор  смотрел  в  окно,

соображая, где будет днем солнце. Он то отходил,  то  приближался,  легонько

пританцовывая, и наконец животом лег на подоконник.

     Приступил к важной и таинственной работе.  Стеклянным  колпаком  накрыл

микроскоп. На синеватом пламени  горелки  расплавил  кусок  сургуча  и  края

колокола припечатал к столу, а на сургучных  пятнах  оттиснул  свой  большой

палец. Газ потушил, вышел и дверь кабинета запер на английский замок.

     - Какая чудовищная случайность, что он меня отозвал, - сказал ученый. -

Иначе я его так бы и не заметил. Но что это сулит?..  Ведь  это  сулит  черт

знает что такое?..

     Персиков поймал

     Дело было вот в чем. Когда профессор приблизил свой гениальный  глаз  к

окуляру, он впервые в жизни обратил  внимание  на  то,  что  в  разноцветном

завитке особенно ярко и жирно выделился один луч.