цвета и из завитка выпадал, как маленькое острие, ну, скажем, с иголку,  что

ли.

     Просто уж такое несчастье, что на несколько секунд  луч  этот  приковал

наметанный глаз виртуоза. В луче профессор разглядел то, что было  в  тысячу

раз значительнее и важнее самого луча. Благодаря тому что ассистент  отозвал

профессора, амебы  пролежали  полтора  часа  под  действием  этого  луча,  и

получилось вот что: в то время, как в диске вне луча зернистые амебы  лежали

вяло и беспомощно, в  том  месте,  где  пролегал  красный  заостренный  меч,

происходили странные явления. В красной полосочке  кипела  жизнь.  Серенькие

амебы, выпуская ложноножки, тянулись изо всех сил в красную полосу и  в  ней

оживали. Какая-то сила вдохнула в них дух жизни. Они лезли стаей и  боролись

друг с другом за  место  в  луче.  В  нем  шло  бешеное,  другого  слова  не

подобрать, размножение. Ломая и опрокидывая все законы, известные Персикову,

они почковались на его глазах с молниеносной быстротой. Они разваливались на

части в луче, и каждая из частей в течение  2  секунд  становилась  новым  и

свежим организмом. Эти организмы в несколько  мгновений  достигали  роста  и

зрелости лишь затем, чтобы в свою очередь тотчас же дать новое поколение.  В

красной полосе, а потом и во всем диске стало тесно, и  началась  неизбежная

борьба. Вновь рожденные яростно набрасывались друг на друга и рвали в клочья

и  глотали.  Среди  рожденных  валялись   трупы   погибших   в   борьбе   за

существование. Побеждали  лучшие  и  сильные.  И  эти  лучшие  были  ужасны.

Во-первых, они объемом приблизительно  в  два  раза  превышали  обыкновенных

амеб, а  во-вторых,  отличались  какою-то  особенной  злостью  и  резвостью.

Движения их были стремительны, их ложноножки гораздо  длиннее  нормальных  и

работали они ими, без преувеличения, как спруты щупальцами.

     Во второй  вечер  профессор,  осунувшийся  и  побледневший,  без  пищи,

взвинчивая себя лишь толстыми самокрутками, изучал новое поколение амеб, а в

третий день он перешел к первоисточнику, т. е. к красному лучу.

     - Да, теперь все ясно. Их  оживил  луч.  Это  новый,  не  исследованный

никем, никем не обнаруженный луч.  Первое,  что  придется  выяснить,  -  это

получается ли он только от электричества или от солнца, - бормотал  Персиков

самому себе.

     И в течение еще одной ночи это выяснилось. В  три  микроскопа  Персиков

поймал три луча, от солнца ничего не поймал и выразился так:

     - Надо полагать, что в  спектре  солнца  его  нет...  гм...  ну,  одним

словом, надо полагать, что добыть его можно только от электрического  света.

- Он любовно поглядел на матовый шар вверху, вдохновенно подумал и пригласил

к себе в кабинет Иванова. Он ему все рассказал и показал амеб.

     Приват-доцент Иванов был поражен, совершенно раздавлен:  как  же  такая

простая вещь, как эта тоненькая стрела, не была  замечена  им,  Ивановым,  и

действительно это чудовищно! Вы только посмотрите.