Шум от лопастей затих, один из пилотов встал с кресла и подошёл ко мне.

— На выход, боец. Стой возле башни и смотри — не проворонь своих, они тут будут с минуты на минуту.

Я кивнул.

Вертолёт снова взмыл вверх, оставляя меня одного.

Марш-бросок — штука серьёзная, надо проверить одежду и обувь, чтобы ничего не мешало, не натирало и не колотило по ногам. Подтянул ремень, перевязал шнурки, немного попрыгал… Вроде всё в ажуре.

А вот и наши: где-то около взвода. Бегут, выстроившись в три шеренги. Впереди офицер в полевой форме. Погон не видно, но, думаю, поручик или подпоручик.

Вытягиваюсь во фрунт и отдаю воинское приветствие.

— Ланской? — на бегу спрашивает офицер.

— Так точно.

— Вставайте в строй в последнюю шеренгу. Бумаги передадите потом, на привале.

— Есть!

Чувствуется, что ребята бегут не один десяток кэмэ. Все потные, уставшие.

Присоединяюсь к колонне.

Позади только незнакомый унтер — контролирует отстающих. Правда, солдаты, хоть и первого года службы, видать недавние выпускники учёбки, подготовлены неплохо. Из строя никто не выбивается, хотя это то ещё удовольствие — скакать козлом, когда на тебе навьючена ещё куча всего.

Мне пока проще, я сюда прилетел на вертолёте и разве что задницу отсидел, поэтому без особых усилий выдерживаю темп.

Офицер, надо отдать ему должное, не ставит целью загонять всех до смерти, поэтому скорость далека от спринтерской.

Какое-то время я даже получаю удовольствие. Молодое тело само просит физических нагрузок.

— Смотри, не порвись, — прикалывается шоггот.

— Я уж думал: ты совсем потерялся, — в душе смеюсь я.

— Нет, просто любопытно стало как тут у вас, людей, всё устроено.

— Ещё насмотришься.

Впереди мелькают взмыленные спины сослуживцев. Равномерно подпрыгивают и опускаются рюкзаки, дробно топают подошвы тяжёлых солдатских ботинок.

Никто не разговаривает, все сосредоточены на беге. Уверен, многие начинают мечтать о привале, ведь это такое счастье хоть ненамного присесть, перевести дух.

То и дело кто-то тянется к фляжке, отвинчивает крышку и делает глоток. Запиваться во время марщ-броска нельзя, быстро «сдохнешь» — этой нехитрой премудрости учат сразу. Поэтому все тяну воду буквально по чуть-чуть, глоток — не больше.

Постепенно начинаю чувствовать себя частью общего организма. Моё личное я растворяется, вместо него приходит ощущение винтика в хорошо смазанном организме. Это опять же тренировки в учебке дают о себе знать.

Навстречу то и дело попадаются прохожие, которые смотрят на нас с любопытством и сожалением. Особенно женщины, что годятся нам в матери.

Есть и вполне симпатичные девчонки, вид которых заставляет забыть об усталости, расправить плечи и принять лихой и придурковатый вид в полном соответствии со знаменитой фразой Петра Первого.

Мы огибаем городок, не выходя на его улицы, монотонно бежим — хорошо хоть не в ногу.

Когда городские кварталы остаются далеко позади, следует долгожданная команда:

— Взвод, стой! Привал!

Солдаты рассаживается на обочинах по обе стороны от грунтовой дороги. Я же плетусь к офицеру.

Тот тоже устал, это чувствуется по напряжённому взгляду, испарине на лице и мокрому мундиру, но старается не показывать вида. Офицеру положено всегда быть выше подчинённых.

— Господин поручик, разрешите обратиться!

— Разрешаю, — кивает он.

Протягиваю подготовленные охранкой документы.

Поручик (теперь я смог рассмотреть его звание) разворачивает бумаги, пробегает по ним глазами.

— Всё в порядке.