|
И так далее, в общем больше полусотни узлов, каждый из которых при неисправности автоматически сам подал бы сигнал. Но Пат Харрис, как и все работники космических служб, мечтавшие дожить до глубокой старости, никогда не полагался на автоматическую сигнализацию, если можно проверить самому. Наконец все готово. Заработали почти бесшумные моторы, но гребные винты были еще в холостом положении, и сдерживаемая швартовами "Селена" только чуть подрагивала. Пат слегка повернул лопасти левого винта; судно стало медленно разворачиваться вправо. Отойдя от здания вокзала, он лег на заданный курс и дал полный ход. Судно отлично слушалось, несмотря на совсем новую конструкцию. Здесь нельзя было опереться на тысячелетний опыт, который человек начал копить еще в каменном веке, когда впервые спустил на воду бревно. "Селена" не знала никаких предшественников, она родилась в мозгу нескольких инженеров, которые, сев за чертежный стол, задались вопросом: "Какой должна быть машина, чтобы на ней можно было скользить по поверхности пылевого моря?" Кто-то, вспомнив старину, предложил установить колеса на корме, но потом отдали предпочтение более эффективным винтам. Они ввинчивались в пыль, толкая "Селену" вперед, и кильватерная струя напоминала след небывало проворного крота, но она тотчас исчезала - и снова ровная гладь, никаких признаков того, что здесь прошло судно. Приземистые герметические купола Порт-Рориса быстро уходили за горизонт. Меньше чем через десять минут они скрылись из виду, и "Селена" оказалась одна. Одна посреди чего-то такого, для чего ни в одном языке Земли еще не было настоящего имени. Пат выключил моторы, дал судну остановиться и подождал, пока не воцарилась тишина. Он уже привык: пассажирам нужно какое-то время, чтобы осмыслить всю необычность того, что простерлось за иллюминаторами. Они пролетели сквозь космос, видя со всех сторон звезды, глядели вверх (или вниз?) на сияющий диск Земли, но это - это нечто совсем иное. Ни суша и ни море, ни воздух и ни космос - всего понемногу. Прежде чем тишина стала гнетущей (пересаливать тоже нельзя, кто-нибудь может испугаться), Пат поднялся на ноги и обратился к пассажирам. - Добрый вечер, леди и джентльмены, - заговорил он. - Надеюсь, мисс Уилкинз позаботилась, чтобы всем было удобно. Мы остановились потому, что это место очень подходит для первого знакомства с Морем. Тут можно, так сказать, почувствовать его. Пат Харрис указал на иллюминаторы и призрачное серое поле за ними. - Как вы думаете, - тихо спросил он, - сколько здесь до горизонта? Или: каким показался бы вам человек, если бы он стоял вон там, где звезды как будто встречаются с лунной поверхностью? Полагаясь только на зрение, невозможно было точно ответить на его вопрос. Логика подсказывала: Луна очень мала, горизонт должен быть совсем близко. Но чувства спорили. "Этот мир, - говорили они, - совершенно плоский и простирается в бесконечность. Он рассек всю Вселенную надвое, и нет ему ни конца, ни края..." Иллюзия не пропадала даже, когда человек узнавал ее причину. Глаз не может судить о расстоянии если не на чем остановить взгляд, если он беспомощно скользит по унылой поверхности пылевого океана. Здесь не было даже того, что всегда есть на Земле, - атмосферы, легкой дымки, которая помогла бы определить, что ближе, а что дальше. И звезды - немигающие точечки света - были одинаково ярки над головой и у горизонта. - Хотите верьте, хотите нет, - продолжал Пат, - вы видите всего на три километра - или около двух миль, если кто-нибудь из вас еще не привык к метрическим мерам. Я знаю, кажется, что до горизонта несколько световых лет, но вы могли бы дойти туда за двадцать минут, если бы только по этой пыли можно было ходить. Он снова сел и пустил моторы. |
