И, глядя на его старческие, совсем не королевские плечи, сутулую спину и бессильно повисшие руки, она поняла, что легче ему от этого разговора не стало.

* * *

– Ты что‑то слишком долго шушукалась с этим почтенным селадоном, – ревниво заметил Юрг, едва они с женой снова очутились возле их маленького замка. – Обольщал он тебя, а? Признавайся.

– Погоди. Ю‑юшеньку уложу, тогда поговорим. – Когда верная дружина этого не видела, она позволяла себе позаботиться о сыне собственноручно.

– Хочу деду… – сонно пробормотал наследник – он еще иногда проглатывал предлоги.

– У нас полная свобода хотения, – привычно отозвался непреклонный отец, справедливо полагавший, что капризы допустимы только для принцесс, но не для принцев. – Сейчас мы с твоей мамочкой кое‑что выясним, а то мне ведь недолго вернуться к этому островному ловеласу для получения сатисфакции!

– Не изображай Отелло перед сном, – невесело усмехнулась Сэниа, уже знакомая – в пересказе, разумеется – и с этим шедевром земной литературы. – Тем более, что Алэл мне такое сказал… Не знаю даже, говорить тебе, или нет.

– Ну?!

– Он обронил… Вроде бы нечаянно… Просто язык не поворачивается повторить. Он сказал, что одному из его внуков лучше было бы не родиться.

Юрг ошеломленно покрутил головой:

– Ну и ну, добрейший дедушка! А кого именно он имел в виду?

– Не представляю себе. И уточнять, сам понимаешь, я не могла.

– Разумеется, – он почесал в затылке, хотя мона Сэниа не раз пыталась отучить его от этой отнюдь не светской привычки. – Вероятно, он недоволен кем‑то из Шамшиеневой парочки… Уж слишком они не похожи друг на дружку. В принципе такие случаи наблюдаются, когда у двойняшек разные отцы. Теоретически это возможно.

– Но не практически же! – возразила жена. – Старшие сестрички с их комплексом королевского достоинства…

С их бабской спесью, если точнее, – подхватил Юрг. – Да, эти гусыни и на полет стрелы не подпустили бы к своей постели претендента на их благосклонность, лишенного как минимум полуведра королевской крови в жилах. Да и папенька у них – типичный домостроевец, только с уклоном в троеженство. Между прочим, у нас на Руси до принятия христианства некоторые князья…

Она сняла свой аметистовый обруч, и вместе с разом угаснувшим закатным светом голос мужа отдалился, приглушенный ее хронической неприязнью к его воспоминаниям о Земле. Единственное, чего она сейчас желала – это свернуться калачиком и забыться без сновидений, на крайний случай – увидеть сон из далекой юности, когда она из королевской ложи следила за рыцарским турниром, где позабытый теперь всеми эрл Асмур одерживал победы в ее честь, или из ее горестных странствий по планетам созвездия Костлявого Кентавра, когда, потеряв своего первого супруга и сочтя, что жизнь на этом кончена, она искала достойной смерти, лишь бы не возвращаться в одиночестве на родной Джаспер…

Но когда ей, наконец, удалось‑таки свернуться калачиком, сон не пришел.

Вернулось ощущение странной тревоги, которое она испытала, взглянув на новорожденную дочурку Шамшиени. Что‑то подобное она почувствовала еще раньше, взяв на руки первого внука Алэла – мягкий толчок изнутри, от которого бешено забилось сердце. Тогда ей показалось, что она видит крохотного Юхани, которому от роду день или два. Алэл, горделиво и как‑то снисходительно наблюдавший за этой сценой, тогда благодушно обронил: «Не правда ли – у всех наследников престола есть что‑то общее?»

И она тогда успокоилась – хотя с чего бы ей вообще волноваться? Ну, похож Алэлов внучок на ее Юхани – тем больше для него чести.