Меня могут спросить: почему, если я такого мнения о Джаспере, я какое-то время была с ним? Но разве, выбирая партнера по сексу, мы руководствуемся разумом или опытом? С Джаспером было хорошо в постели и увлекательно вне ее. К тому времени, как он стал отцом Лайзы, нас связывало много хорошего. И плохого.

— Я ухожу из министерства, — говорит Джаспер.

Они едут в легковом автомобиле по Нормандии. Ландшафт, думает Клаудия, совершенно архетипический, какая-то воплощенная коллективная мечта о французскости, фермах, коровах и яблонях, о прошлом, о том, каким мир должен быть, но не является. Мечта, несомненно, обитаемая, вот и я сижу рядом с Джаспером в его не совсем новом «ягуаре», в то время как за окнами проносится Средневековье, дополненное замками, бензоколонками, тракторами и старенькими, подвязанными тросом «ситроенами».

— Серьезно? И почему же?

— Они хотели отправить меня в Джакарту.

— Бог мой. В качестве посла, я полагаю?

— Нет, не в качестве посла, — отвечает Джаспер, обгоняя телегу и грузовик и держа курс на тополиную аллею; справа проносится церковь с входом в романском стиле, слева — обклеенный рекламными листками кабак.

Клаудия смеется:

— Да уж, думаю, торговый атташе в Джакарте — это не совсем то, что надо. И кому же ты насолил в министерстве?

— Моя дорогая девочка, такие дела так не делаются. Есть продвижение по службе. Утомительное и кропотливое продвижение, к которому я совсем не готов.

— Понятно. И что же ты будешь делать?

— Я пока примериваюсь. Стоит подумать о телевидении. Я могу делать колонку для «Таймс». И еще НАТО.

— А… — откликнулась Клаудия, — НАТО. Вот почему мы здесь.

— Точно, — он сжал ее колено, — и кроме того, это повод нам с тобой попутешествовать. Мы не так уж часто это делаем. Ну вот, кажется, мы приехали.

Он сворачивает и въезжает в большие ворота, за ними начинается обрамленная деревьями дорожка, ведущая к парковке. Из-под колес летит гравий. Табличка на воротах так понятно и со вкусом оформлена, что Клаудия, едва взглянув на нее, уже знает, как называется по-французски, по-английски и по-немецки какой-то там конференц-центр.

— А в каком качестве ты здесь, чтобы я знала?

— Я наблюдатель. Делаю материал для «Спектейтор».

— А я?

— Ты мой секретарь.

— Нет, черт возьми, — отвечает Клаудия, — можешь остановить прямо здесь.

Она распахивает дверцу, «ягуар» виляет носом и замедляет ход.

Джаспер наклоняется к ней:

— Не будь идиоткой. Закрой дверь. Я шучу. Но надо мне как-то тебя представить? Как подругу? Как любовницу?

Они едут быстрее, Клаудия наполовину высунулась из машины, он держит ее за руку.

— У меня есть имя, не так ли? — огрызается она. — Отцепись от меня.

Он тянет. Она сопротивляется. Вдруг он замечает в зеркале заднего вида удивленные лица водителя и пассажира автомобиля, едущего за ними. Он рывком сажает Клаудию на место, захлопывает дверцу и трогается вперед с таким остервенением, что Клаудию вжимает в спинку сиденья.

— Дорогая, ты с ума сошла. К чему эта сцена? Мы здесь, чтобы повеселиться, вот и все.

— Что-то мне не очень весело, — отвечает Клаудия, но она уже успокоилась; мельком глянув на нее, он замечает эту перемену настроения, столь обычную для Клаудии. Похоже, что ее вниманием завладел показавшийся за поворотом дороги замок.

Живописный вид дополняют крепостной ров, водяные лилии, лебеди и множество лоснящихся представительских авто, припаркованных на аккуратно посыпанной гравием площадке перед замком.