— Мсье, — окликнул слуга. Андре поднял голову.

— Что тебе, Томас? — спросил он.

— Мсье, подождите!

Андре так и не понял, чего хочет от него слуга, но на всякий случай остановился. Сестра Девоте застыла в ожидании.

Томас поспешно спустился. В руках у него была полоскательная чашка, а через локоть перекинуто полотенце.

— Что ты надумал, Томас? — удивился Андре.

— Леди мыть руки, — пояснил он.

Андре вспомнил, что они с сестрой Девоте ели руками кукурузу, а потом, за неимением полоскательницы, вытерли пальцы салфетками.

Очевидно, Томас счел это нарушением этикета. Бог знает где он мог достать чашку.

Во всяком случае, Андре почувствовал, что должен доставить ему удовольствие и воспользоваться ею. Монахиня мягко улыбнулась негру.

— Спасибо, Томас, — поблагодарила она. — Какой ты любезный!

Она окунула пальчики в воду и вытерла полотенцем.

Томас протянул полоскательницу Андре.

Андре сполоснул руки, всем видом показывая, как он доволен услужливостью Томаса.

Вытерев пальцы, он уже повернулся, чтобы уйти, но слуга сказал:

— Посмотрите пальцы леди. Посмотрите свои. Андре машинально взглянул на свои руки. Он не сразу понял, что имеет в виду его слуга, но тут же догадался: темные полукружия, скрывавшие его подлинную белую расу, стерлись. А ведь Жак предостерегал его от подобной оплошности.

«Какая неосторожность!»— упрекнул себя Андре. В этот момент он заметил, что Томас пристально разглядывает пальцы молодой монахини.

Коричневатые основания, выдававшие ее смешанное происхождение, тоже исчезли!

— Так вы Саона! — воскликнул Андре.

Девушка ответила не сразу. Очевидно, она пыталась сообразить, чем могло ей грозить разоблачение, с какой целью европеец выдавал себя за мулата.

Все же она решилась признаться:

— Да, я… Саона. А вы, оказывается… не мулат?

— Нет. Поскольку мой дядя Филипп де Вилларе мертв, теперь я граф де Вилларе, его законный наследник. Глаза Саоны озарились радостью.

— А вы правда монахиня? — с замиранием сердца спросил Андре.

Она с улыбкой покачала головой:

— Нет. Я пока не решилась принять монашеский сан. Я считаюсь послушницей, но едва ли останусь в этой обители навсегда.

— И не надо! — с жаром подхватил Андре. Он взял Саону за руку и повел в садик, где они только что были.

— Зачем мы сюда пришли? — тихо спросила она.

— Я думаю, вы сами это знаете, — сказал Андре.

Отпустив руку девушки, он стоял напротив нее, вглядываясь в ее взволнованное личико.

Саона неотрывно смотрела на него огромными влажными глазами. Он все еще не мог свыкнуться с открытием, что перед ним не святая, даже не монахиня, а обыкновенная девушка, которой не возбраняются человеческие чувства и простые земные радости. А следовательно…

Андре нежно обнял Саону и почувствовал, как по ее хрупкому телу пробежала дрожь. На этот раз он был уверен, что Саона содрогнулась не от страха.

— Я говорил вам о своей любви, — сказал он низким звучным голосом, — но не смел даже надеяться, что вы можете ответить мне взаимностью. Теперь, когда выяснилось, что вы — свободны, я повторяю. Я люблю вас всем сердцем, всей душой. Я уверен, что никогда не встречу Другой такой, как вы. И я очень хотел бы знать, как вы ко мне относитесь.

Саона потупила глаза, тени от длинных пушистых ресниц легли на бледные щеки.

— Я вас боялась, думая, что вы — мулат, — призналась Саона.