Успокоенный, Слоун ответил ей улыбкой и положил руку на плечо пожилой женщины.

— Думаю, к моей благодарности присоединится и Утренняя Заря. Мы желаем тебе и вождю Быстрому Лосю видеть еще много лун. Я благодарен также и тебе, Минни Голубка, за то, что Опавший Лист здесь, и что ты помогла ей при осмотре Чериш.

Во взгляде индианки таилась злоба.

— Так приказал мой брат. Кстати, ему очень по душе твоя… женщина.

— Я об этом знаю. И счастлив, что она будет под охраной, если со мной что-нибудь случится.

— Он может забрать ее и увезти далеко отсюда.

— Джон не сделает этого — тебе это прекрасно известно. Он достойный воин.

— Да, признаю это. А твоя Утренняя Заря — достойная женщина?

— Готов жизнью поклясться!

— Если так, не очень высоко ты ценишь свою жизнь! — воскликнула Минни Голубка. — Известно, мужчины думают не головой, а тем, что у них между ног!

— Слышал бы сейчас это твой брат, тебе бы не поздоровилось.

— Его нет здесь, и я знаю, что ты ему ничего не скажешь, — сказала она мягко.

— Конечно, еще я буду говорить. Но довольно об этом. Мы советовались с твоим братом и решили, что, если бы ты согласилась приходить в мой дом, Утренняя Заря могла бы тебе показать, как живет белая женщина. Наверное, это полезно для тебя. Я прикажу моей женщине, и она научит тебя всему, что необходимо знать женщине, которая живет в вигваме белого мужчины.

Высокомерно глядя на Слоуна, Минни. Голубка вздернула подбородок и ответила:

— Тебе не нужно приказывать, Ясный Глаз. Я, Минни Голубка, дочь вождя племени шауни, уже подумала, что твоя женщина могла бы рассказать мне кое-что полезное о жизни белых. Я приду к ней, и мы поговорим.

И она зашагала прочь с высоко поднятой головой. Опавший Лист тепло улыбнулась Слоуну, развела руками, словно говоря: «Ничего уж тут не поделаешь», — и последовала за падчерицей.

Теперь Слоун усмехнулся: «Что за бесенок! — думал он. — И как только Чериш с ней сладит?»

В этот вечер Ада пребывала в неописуемом бешенстве. Не успел Слоун переступить порог хижины, неся приготовленное Трю мясо, как она бросилась к нему.

— Слоун, я хочу поговорить с тобой. Я требую, чтобы мою девочку забрали у этих грязных, свирепых и невежественных людей. Они же не умеют обращаться с детьми.

— Они знают по этой части куда больше тебя. А Ора Делл их любит, понимаешь? А тебя она не знает и не любит, — и Слоун принялся разогревать мясо в очаге.

Его слова не произвели никакого впечатления. Ада продолжала, будто и не слышала:

— Я приказываю привести девочку сюда. Видишь ли, я возвращаюсь в Вирджинию и беру ее с собой. Ты меня слышишь, Слоун?!

— А как же. Такие вопли можно услышать даже с улицы. Так вот, ты Ору Делл не возьмешь… никуда. А ты меня слышишь?

— Ну, я тебе покажу! Как только с низовьев пойдет корабль, я уезжаю! Ноги моей здесь не будет! И ты меня не остановишь. Я уезжаю и беру с собой ребенка. Я хочу денег, Слоун. Мне нужны деньги, отдай мне ту часть, что ваш отец оставил Слейтеру. Как законная жена я имею на них право по завещанию. Дядя Роберт сказал, что я внесена в список наследников. Или же твой дорогой, правоверный папаша оставил все для тебя одного? Вряд ли он решил позаботиться о твоей лесной нимфе, грязной потаскушке, которую ты вытаскивал из болота. Эта дрянь тебе скоро надоест, и ты вернешь ее обратно в лес! Шлюха, которая радостно раздвигает ноги перед твоим смазливым индейским дружком!

Ада металась по комнате, как зверь в клетке, легко бросая эти грязные слова, а ее лицо было искажено злобой и потеряло всякую прелесть.