– Эй, ну вы чего там? – обернулся к нам Эмма.

Они с Кирой, молчаливой и сосредоточенной, как мой воображаемый дядька в ватнике и кирзачах, успели нас опередить.

– Вы идите, идите! – помахал им Артем. – Еще сотня метров вперед, а там посмотрите налево – увидите ответвление тропинки, она и приведет вас в Тихую бухту.

Братец кивнул и ускорился, догоняя целеустремленную Киру, но я позвала его:

– Одну минуточку, Эммочка!

– М-м-м?

Я подошла поближе и негромко, но внушительно сказала:

– Учти: если Макс и впрямь появится – морду ему не бить!

– Чего это? – вскинулся братец, подтвердив, что у меня имеется какой-никакой дар телепатии. – Не вижу, почему бы благородному дону не вступиться за честь прекрасной дамы, дав по морде подлецу!

– Что классиков цитируешь – молодец. – Я встала на цыпочки и потрепала начитанного малыша по вихрам. – Но в женской психологии надо начинать разбираться. Дама и сама прекрасно накидает плюх негодяю, ты посмотри на ее лицо. Там жажда мести во-от такими буквами написана.

– А, ну, тогда я не буду лишать ее удовольствия и просто постою рядом, как верный секундант, – просветлел лицом братец.

– К ужину чтобы дома был! – крикнула я вслед ему, уже убегающему.

А то мало ли, знаем мы эти совместные засады под укромными кустами, в них и до утра залежаться можно…

– А мы идем прямо, не останавливаясь и никуда не сворачивая, – сказал Артем мне и Петрику.

Но сам же вскоре остановился, недоуменно кривясь.

– Что такое? Мы заблудились?! – испугался Петрик.

– Мы не можем заблудиться, у нас тут целая слоновья тропа, – успокоила я.

– Вам не кажется, что тут как-то странно пахнет? – обернулся к нам проводник.

– Ну-у-у… Дикой природой, – неуверенно ответила я, потому как и вправду ощутимо пованивало. – Возможно, отходами жизнедеятельности нудистов? Где-то же должны быть у них, пардон, выгребные ямы, помойки…

– Нет, Люся, это уже не жизнедеятельность, – чутко поведя носом, возразил дарлинг. – Это дохлятина!

– Кто-то умер? – встревожилась я.

В глубине души чутко ворохнулась паранойя. В голове загомонили голоса.

– Кто-то большой, – оценила амбре моя логика.

– Слон? – предположил природный авантюризм.

Он у меня такой – изобретательный, но безрассудный.

Мы прошли еще немного вперед, и вонь усилилась.

– Вот это точно не фрагменты трансвеститов, – сказал мой авантюризм. – Это они уже целиком, причем, боюсь, в большом количестве!

– Стойте здесь. – Построжавший Артем жестом удержал нас с Петриком, авантюризмом, логикой и паранойей на месте. – А я схожу, посмотрю…

Он сошел с тропы и, удачно просквозив между двумя дюжими борщевиками, скрылся в зарослях.

Мы с дарлингом немного постояли на слоновье-нудистской тропе, а потом, не сговариваясь, отошли под деревья. Там и остались, переминаясь с ноги на ногу и с тоской глядя на буйную лесную зелень, ароматизированную отнюдь не ромашками.

– Что ж мы вечно гадость какую-то находим, а, бусинка? – досадливо вопросил Петрик. – То утопленников, то вообще кого-то некондиционного…

– Почему же только гадость, вчера мы тебе прекрасные ласты нашли, – справедливости ради напомнила я.

– Маловата компенсация за гору разложившихся трупов!

– Типун тебе на язык!

Захрустели сочные лопухи и могучая крапива, из зарослей, почесываясь, выступил наш гид и разведчик.