– Хорошая попроще, так сказать, бытового характера. Ты, Дора, хотела домработницу завести, так я нашла подходящего человека – с опытом и рекомендациями. Девушку зовут Дина, она работала у Афанасьевых, а сейчас без места, потому как Виктор в угоду своей новой подружке, земля им обоим пухом, еще до отъезда на море уволил всю свою прислугу.

– Ну? Разве мы не молодцы? – поторопил не щедрую на комплименты и благодарности Доронину экспрессивный Петрик. – Какие у тебя сотрудники, Федор Михалыч, а? Чистое золото! Бусинка вон как расстаралась, а я тебе прекрасный аутфит для яхты подобрал.

– Да, кстати! – пришел мой черед проявить живой интерес. – Что ты купил, примерку уже провели, все подходит?

– Нет-нет, это ждет до завтра! – Петрик замахал руками. – Что ты, бусинка! Сейчас уже свет плохой – искусственный, примерочка у нас будет при натуральном дневном! Да, Дорочка?

Дорочка, которая, видимо, примчалась к нам на ночь глядя в расчете на примерочку, снова нахмурилась, но кивнула. В такого рода вопросах Петрик у нас железный авторитет.

– А вот кому сарделечку? Аппетитная, горячая, аж шкворчит от желания быть поглощенной! – воззвал Покровский от гриля.

– Ой, мне, мне! – вскинул руку Петрик.

– Фу, срамники, – пробурчала Доронина, но тоже живо переместилась к столу.

Остаток вечера прошел приятно и весело, с шутками-прибаутками. Дела в застольной беседе мы не обсуждали.

Среда. Она сказала «да!»

Уже перед сном я проверила электронную почту и увидела, что Кира прислала мне обещанную речь. Я не удержалась, открыла текст – он оказался неплох, но его нужно было отредактировать. Занявшись этим, я засиделась за полночь, и только ворчание Караваева, требующего внимания к себе, нами обоими любимому, заставило меня закрыть макбук и лечь в постель. Уснуть, правда, удалось не сразу, поэтому утром я чуточку залежалась в кровати. Вышла из своей комнаты, потягиваясь и зевая, когда все остальные уже позавтракали.

В гостиной происходил модный показ. Доронина в окружении собранных со всего дома разновеликих зеркал примеряла обновы и прохаживалась по символическому подиуму ковровой дорожки, откровенно красуясь. Петрик, три в одном – кутюрье, режиссер и репортер, – бегал вокруг модели с фотоаппаратом и ценными указаниями. Покровский с кротким видом великомученика заменял вешалку – держал на раскинутых руках кучу тряпок и очень походил на чудо-дерево из стихотворения Чуковского.

– Как у наших у ворот чудо-дерево растёт. Чудо, чудо, чудо, чудо расчудесное! Не листочки на нём, не цветочки на нём, а чулки да башмаки, словно яблоки! – продекламировала я.

– Люся! – Затуманенный взор Покровского прояснился и устремился на меня с робкой надеждой. – Приготовить тебе завтрак?

– Стой на месте, ты нам тут нужен! – Петрик пресек дезертирские настроения на корню. – Люся и сама может себе овсяночку сварить.

При слове «овсяночка» мы с ресторатором одинаково скривились, но пререкаться с кутюрье, режиссером и репортером не рискнули – численный перевес был не на нашей стороне. Я поплелась в кухонный закуток, а Покровский остался работать мебелью.

В условном пищеблоке из недр распахнутого холодильника торчала чья-то пятая точка в пляжных шортах. Полюбовно, в подробностях изображенному на них сюжету двадцать пятой, заключительной серии седьмого сезона «Симпсонов» «Лето на пляже» я уверенно опознала Эмму – он большой поклонник этого мультсериала.

Братец с азартом трудолюбивого крота перерывал содержимое холодильного агрегата.