Новость оказалась шокирующей.

– Это же меняет все, – пробормотала я.

– Что? Что – это? И что «все» оно меняет?! – Петрик напротив меня запрыгал – словно луна заскакала, как мячик.

Я сфокусировалась и вместо размытого светлого блина увидела физиономию дарлинга. Ее искажала гримаса сложно-составного страдания: дружище мучался любопытством и злился, не в силах его мгновенно удовлетворить.

– Петя, – сказала я, ошарашенно глядя на друга. – Ты не поверишь: Максим Горетов – племянник Виктора Афанасьева!

– И что?

– Да, что? Почти каждый из нас чей-то племянник, – зачем-то сказал Караваев, – к чему же так волноваться, Люсенька? Кто такой этот Максим Горячев?

– Горетов, – машинально поправила я.

– Подонок Макс, который бросил мою любимую девушку, – встрял Эмма, только все запутав.

– О, у тебя уже есть девушка? Я что-то пропустил? – заинтересовался Покровский, такой же, как Петрик, любитель мелодрам и лав стори.

– Кира, – коротко ответил Эмма и снова надолго замолчал, запихнувшись едой.

– Кира была подругой Макса, но он бросил ее ради Марины, а та ушла от него к Виктору, а Макс поехал за ней, а Кира за ним, а потом Виктор с Мариной погибли, и Кира теперь с Эммой, а Макс… Да, а что же Макс? – Петрик попытался вкратце пересказать непростой сюжет, но понял, что он не в курсе финала.

– Не знаю, – честно сказала я и встала из-за стола. – Прошу прощения, мне надо подумать, я ничего не понимаю…

Неверной поступью лунатика я проследовала к лестнице, спустилась и заперлась в своей комнате.

Меня никто не остановил. Топая по ступенькам, я услышала наверху голоса:

– Кажется, Люсю сейчас лучше не трогать, – задумчиво молвил Караваев.

– Да-да, бусинку нужно оставить в покое, – поддержал его Петрик.

– Угум. Не влезай – убьет! – резюмировал Эмма и снова бодро зачавкал.

Четверг. Руки вверх!

Ночью я плохо спала – долго ворочалась, никак не могла найти такую позу, чтобы мысли в голове легли тихой кучкой и не шуршали, мечась туда-сюда, сталкиваясь и перепутываясь.

Раз пять, не меньше, я веско произнесла вслух знаменитое «Я подумаю об этом завтра!», но позаимствованная у книжной героини мантра, ранее всегда помогавшая, на сей раз не сработала. Выключить мозг, пока он не перегрелся окончательно, никак не получалось.

Я села в постели, взяла макбук и попыталась погрузиться в работу. Это тоже хороший способ отвлечься, рекомендую.

Вернувшись к очередному президентскому посланию Дорониной, я написала:

«Предположим, вы кокетничаете „просто так“. С учетом человеческой природы это вполне нормально. Это невинное кокетство, которое отличается от предумышленного с отягчающими обстоятельствами тем, что никого не ранит, тем более не разит наповал. Невинное кокетство в большой степени инстинктивно, и подавляющее большинство женщин владеет им уже в нежном ясельном возрасте».

– Вот интересно, кто же кого охмурил? – ловко ввинтился в образовавшуюся паузу внутренний голос, подобрав весьма экспрессивный синоним к глаголам «флиртовать» и «кокетничать». – Макс – Марину или наоборот? Вопрос не праздный, ведь от ответа зависит, был ли злой умысел…

– Я подумаю об этом завтра! – прошипела я сквозь зубы и упрямо продолжила тянуть текст:

«О приемах и секретах имеет смысл говорить применительно к сознательному кокетству, к которому время от времени прибегает всякая уважающая себя дама.