У меня были глаза даханнов! Невероятно, но на меня смотрели ярко-зеленые очи со звездообразными зрачками. И этот взгляд словно пронизывал меня до глубины души.

Оторвавшись от зеркала, я всунула ноги в мягкие прюнелевые башмачки с острым носком и бантиком на мыске. Они пришлись как раз в пору, что заставило меня задуматься, а откуда взялась эта одежда?

Оказалось, пока я просиживала дни у окна, местная портниха по приказу Эйдена нашила мне целый гардероб. Теперь меня мучили новые сомнения: откуда она узнала мой размер?

Раздался деликатный, но вместе с тем настойчивый стук. Бретта распахнула двери с таким видом, будто за порогом стоял по меньшей мере принц. Круглое лицо домоправительницы так и светилось от удовольствия, когда в комнату вошел Эйден и остановился, глядя на меня со смешанным чувством.

Его стальные глаза потемнели, пристальный взгляд прошелся по моей фигуре с неприкрытым интересом, и эйр хрипло проговорил, протягивая руку:

— Эйрина, мои поздравления. Вы просто неотразимы.

Я вложила свои исхудавшие пальчики в его мозолистую ладонь.

Мы спустились в сад, где под сенью цветущей сирени ждал накрытый на две персоны небольшой круглый стол. Вместо стульев — кресла с резными подлокотниками и мягкими подушками на сиденье. Эйден галантно усадил меня. Его пальцы, будто ненароком, скользнули по моим обнаженным плечам, оставив огненный след.

Я вообще заметила, что пока мы шли по галерее, пока спускались по лестнице, он постоянно старался держать меня за руку, хотя никакой нужды в этом не было. Та же Бретта могла помочь мне справиться с коварными ступеньками.

Но нет, Эйден, словно забывшись, поглаживал мое запястье большим пальцем все то время, пока моя ладонь была в его руке. А теперь он сел напротив меня, развернул салфетку и тоном великосветского кавалера осведомился:

— Вы позволите за вами поухаживать?

Я позволила.

Меня вдруг охватило странное чувство правильности происходящего, как будто мне самой судьбой было предначертано сидеть вот так, в благоухающем саду, рядом с этим несносным мужчиной, и принимать его заботу, как данность. Я чувствовала идущее от него тепло, хотя между нами был стол, чувствовала, как меняется его лицо, даже если смотрела в сторону. Это было так непривычно, но при этом вовсе не неприятно. Я как будто приобщилась к чему-то особенному, точно у нас появилась одна тайна на двоих. И при этом я откуда-то знала, что он сейчас чувствует то же самое.

Я стеснялась открыто смотреть ему в лицо, чтобы он не воспринял это как приглашение, стеснялась показать свои искренние эмоции, хотя он пытался вызвать меня на разговор. От его близости я буквально замирала, охваченная противоречивыми ощущениями, и почему-то была уверена, что и он тоже обескуражен тем, что с ним происходит.

В какой-то момент я настолько погрузилась в собственные переживания, что даже не заметила, как перед моими губами появилась темная блестящая вишня. Я моргнула и недоуменно уставилась на Эйдена. Обед был окончен, слуги убрали со стола, оставив десерт. Прямо перед Эйденом стояло серебрянное блюдо, полное больших сочных вишен, я таких никогда и не видела. Одну из них он держал за хвостик двумя пальцами и призывно раскачивал прямо перед моим ртом, соблазнительно улыбаясь при этом. В серых глазах мужчины сверкали смешинки.

— Ну же, — подстрекал он меня, — смелее. Гляньте, какая она аппетитная. А сладкая-я!

Какое-то странное легкомыслие охватило меня, подталкивая на глупости. Я не могла ухватить вишню губами, не вывернув при этом шею, а потому, без всякой задней мысли, высунула язычок.

Глаза Эйдена вспыхнули темным пламенем, узкие зрачки расширились, затопив радужку.

Как так получилось, что хватая вишню, я скользнула губами по кончикам его пальцев? Как так вышло, что эти пальцы начали вдруг поглаживать мои губы, а пытливый мужской взгляд, не отрываясь, заскользил по моему лицу, вызывая мурашки на коже?

Глубоко внутри меня образовался странный пульсирующий комок, от которого словно протянулись крепкие нити ко всем нервным окончаниям.