ГЛАВА 9

Походная кухня прогромыхала и остановилась в небольшой сосновой рощице, где был чистый родник, рядом с которым возвышалась поленница дров. Прикрывая рукой глаза от солнца, Джоли наблюдала за действиями Даниеля, руководившего уборочными работами. Рев не менее дюжины мулов, крики мужчин, лязг металлических частей комбайна и агрегата, который, как выяснила Джоли, назывался молотилкой, слились в какую-то какофонию. Но это еще не все. Прибывало еще какое-то снаряжение, о чем свидетельствовало облако пыли, поднявшееся над дорогой до самого неба.

Строго-настрого наказав Хэнку и Джемме не подходить близко к работающим машинам, Джоли послала их за дровами, а сама принялась готовить первый обед в походной кухне. Она знала, что надо поспеть к полудню: к этому времени все работники сильно проголодаются. Приоткрыв дверь, чтобы было посветлее, Джоли смяла несколько старых газет и сунула их в печь, затем потянулась к коробке со спичками. Пока она разводила огонь, Нан принялась распаковывать тарелки и блюдца, кастрюли и сковородки, словом, весь скарб, который они вчера тщательно упаковали на ферме.

Джемма и Хэнк натаскали достаточно дров, затем разулись, чтобы побегать босиком по ручью.

— Они ведут себя так, словно всегда были с нами, — пробормотала себе под нос Джоли, глядя в окно на весело плещущихся в ручье детишек. Родник питал ручей, который орошал земли Даниеля, отчего он, несомненно, был одним из самых преуспевающих фермеров в здешних местах.

Нан умело и быстро протерла и приготовила разделочный стол. Это должна была бы сделать сама Джоли, но она забыла об этом. При виде длинного и узкого стола на нее вновь нахлынули воспоминания о прошедшей ночи, отчего она залилась краской. В голове импровизированной постели находился шкафчик с металлическими ручками, за которые крепко держался Даниель, чтобы еще глубже войти в нее, когда занимался с Джоли любовью.

На несколько мучительно-сладких мгновений Джоли вновь окунулась в события прошлой ночи и почувствовала, как забурлила кровь. Она выскочила на свежий воздух, чтобы немного отдышаться. Озадаченная Нан последовала вслед за ней.

— С тобой все в порядке? — спросила соседка, дотрагиваясь до руки Джоли.

Так как Джоли не могла откровенно все рассказать, ей пришлось чуточку солгать:

— Стало немного не по себе, вот и все. Нан грустно вздохнула:

— Только представь себе, как будет тяжко здесь в жаркий полдень, а ведь внутри будет еще и раскаленная печь.

От такой перспективы Джоли ослабела еще больше, но превозмогла себя. Всю ее недолгую жизнь Джоли приходилось упорно трудиться, с ней всякое приключалось, но она была не из тех, кто отступал перед трудностями. Однако она не могла не подумать, что к концу этого кошмарного дня даже огнедышащее дыхание преисподней покажется весенним ветерком.

Джоли решительно вытащила большой мешок с горохом и уселась рядом с Нан. Вдвоем они принялись очищать кривые стручки и бросать очищенный горох в большую кастрюлю. К тому времени пыль, поднятая в поле, клубилась повсюду, вздымаясь до небес. Джоли ощущала ее на своей коже, в волосах, во рту.

Людские голоса, рев мулов, грохот колес сливались в адский гул, однако, словно по волшебству, вся эта неразбериха потихоньку начала превращаться в начало уборки урожая.

Даниель прошел мимо них, ведя под уздцы лошадь, тащившую бочку для воды. Он шел к ручью. Даниель бросил всего лишь взгляд в сторону женщин, и это оскорбительное равнодушие глубоко ранило Джоли, хотя она изо всех сил пыталась это скрыть. Взглянув на Нан, Джоли поняла, что ей это не удалось.

— У нас с Джо то же самое, — приторно улыбаясь, сказала Нан, и ее щечки слегка порозовели.