На закате Джоли и Нан поджарили форель, которую удалось поймать Дотеру и неугомонному Хэнку, а на гарнир приготовили картофель и отварную морковь. Жара стала понемногу спадать. Усталые работники собрались на берегу ручья и принялись смывать дневную грязь, затем расположились под сенью звезд, покуривая и неспешно ведя свои беседы. Джоли и Нан пожелали всем спокойной ночи, после чего Нан с мужем отбыли домой.

Взглянув на узкий и длинный разделочный стол, Джоли пожалела, что сейчас не дома на широкой и удобной кровати в спальне Даниеля. Впрочем, в походной кухне было еще достаточно места не только для Хэнка и Джеммы, которых Джоли уложила на разделочном столе, укрыв одеялами. Но себе Джоли решила устроить постель под днищем походной кухни в ароматной и пряной траве. Внезапно появился Даниель и с хмурым видом склонился над ней.

— Что ты собираешься делать? — требовательно спросил он.

Джоли вздохнула. Боже праведный, как же она любила этого человека! Джоли не могла отрицать, что жаждет его, но он способен был доводить ее временами до белого каления.

— Мне кажется, мистер Бекэм, что даже для вас это абсолютно очевидно — готовлю себе постель.

Краем глаза она увидела, как заходил его кадык, и едва сдержала самодовольную улыбку. Даниель наклонился, уперев грязные руки в бока.

— Я не хочу, чтобы моя жена спала здесь на виду у Господа Бога и всех остальных, — хрипло прошептал он.

А Джоли невозмутимо продолжала расстилать одеяла.

— Боюсь, что ничего другого мне не остается, — ответила Джоли сквозь оглушительное стрекотание кузнечиков. — Хэнк и Джемма спят в фургоне, и для меня там просто нет места.

Даниель оглянулся через плечо на дюжины две работников, которых он нанял на уборку урежая.

Благодаря тому, что августовская ночь была слишком жаркой, чтобы разводить огонь, а луна еще не совсем появилась из-за горизонта, можно было только-только различить распростертые на земле фигуры спящих людей.

— Ты можешь отправиться домой. Я сам отвезу тебя.

Джоли широко зевнула, прикрывая рот ладошкой, затем уселась, скрестив ноги на самодельной постели на земле, и принялась расшнуровывать обувь.

— Я не могу оставить детей одних, — рассеянно сказала Джоли, хотя, если честно, из-за усталости она сейчас не чувствовала ничего, кроме безразличия ко всему. — К тому же рано утром мне надо быть на ногах, чтобы приготовить завтрак.

Джоли сняла платье, уверенная, что никто ее сейчас не видит, ну, кроме разве Даниеля, затем скользнула под два стеганых одеяла, одетая в очаровательную ночную рубашку из муслина. Как это было прекрасно — лечь и дать отдых натруженным мускулам, которые болели от усталости. Она слилась в единое целое с жаркой ночью, с буйством жизни, окружающей ее.

Пробормотав ругательство, Даниель принялся стаскивать сапоги, рубашку, штаны. Откинув край одеяла, улегся рядом с Джоли.

— Вы очень грязны, мистер Бекэм, — фыркнула Джоли, пытаясь скрыть, что, почувствовав его напрягшуюся плоть, тут же сама загорелась желанием. — К тому же от вас еще и дурно пахнет. Лучше вам лечь спать на полу походной кухни.

Он проворно лег на нее, коленом развел ей ноги, и Джоли почувствовала прикосновение его мужского естества к нежной коже своих бедер.

— Я сам решу, где мне спать, миссис Бекэм, — парировал он низким прерывистым шепотом.

Джоли почувствовала, что ее тело само, помимо ее воли устраивается так, чтобы лучше принять Даниеля.

— Вам нужно принять ванну…

— А вот что примешь сейчас ты! — резко ответил Даниель, запечатал крепким поцелуем рот Джо ли и одновременно решительно вошел в нее.

Перед самым рассветом, дрожа от утренней прохлады, Джоли проснулась, быстро оделась и выбралась из-под походной кухни.