— Мне бы сообразить, когда вы начали рыскать вокруг «Лавендер индастриз».

   — И опять-таки правы.

   Молча оглядев его с ног до головы, Грегори осведомился:

   — Уже с ней виделись?

   — Да, пару раз, — подтвердил Джек. Он подождал: может, старик хоть спросит о ней, проявит какое-то любопытство — как живет его единственное чадо, — но Грегори, спокойно выдержав его взгляд, не вымолвил ни единого слова.

   — Я слышал, в последнее время ваши отношения не такие теплые, как прежде, — даже не попытался скрыть издевку Джек.

   — Наши отношения были просто прекрасными, пока вы не появились на сцене, — огрызнулся хозяин.

   — Да, вам-то было прекрасно, — язвительно усмехнулся Джек. — Было на кого кричать, кого унижать, на ком срывать свой злобный нрав. Никогда не понимал, почему вы такобращались с Джорджией…

   — С ней обращались лучше, чем с любой другой девушкой в городе, — оборвал его Грегори. — Она получала все, чего желала. И получала бы и впредь. Но она сделала однажды — и навсегда — неверный выбор.

   Джек только головой покачал, он и правда остался в неведении, по какой причине Грегори Лавендер так издевается над своей дочерью — хорошей дочерью: доброй, умной, любящей. Ничем — ничем! — не заслужила она такого обращения. А ему, Джеку, не в диковинку было оказываться свидетелем оскорблений, которые доставались ей от отца.

   — Мне приходилось бывать здесь, — объяснил он зловеще тихо. — По утрам, когда она просыпалась…

   Грегори так и застыл, но промолчал.

   — На полу в ее спальне я проводил больше ночей, чем в других местах, и я слышал, как вы с ней разговаривали. В ту самую минуту, как она поднималась утром, вы обрушивались на нее, обвиняя во всех смертных грехах. — Он остановился, поддавшись воспоминаниям. — Она никогда не делала ничего плохого. Но вы не знали жалости — мучили ее. — И, невесело усмехнувшись, добавил:

   — Она говорила мне — у вас есть причины, вы делаете все это в ее интересах. Она защищала вас — можете себе представить? Но я не видел этих причин. И я не простил вас.

   Отец Джорджии выпрямился в полный рост, на один короткий миг превратившись в того Грегори Лавендера, которого помнил Джек, но так же быстро сжался, снова став усталым, измученным стариком.

   — Я хочу получить назад свою компанию, — повторил он.

   — Этого не будет. Она теперь моя. Почти моя. К концу недели она и номинально перестанет быть вашей.

   — Мой дом… — голос Грегори дрогнул, — он записан на имя компании…

   Вскинув подбородок, Джек презрительно смерил старика взглядом:

   — Тогда вам пора собирать вещи. В глазах старика сверкнул огонь — ненависть, презрение придали ему сил. Он улыбнулся зловещей улыбкой.

   — «Лавендер индастриз» еще не принадлежит тебе. Я уже стар, но продержусь несколько раундов против тебя… мальчишка!

   — Ну так вперед, на бой! Улыбка Грегори стала зловещей.

   — А ты не бойся за меня, мальчик. Помни — у меня есть тайное оружие. Оно у меня всегда было.

   В груди Джека шевельнулось что-то холодное… Он не посмеет — после всего, что произошло.