Славка побежала в ванную и бросила кофточку в раковину, наполнив раковину водой, которая сразу стала розовой. Она намочила полотенце. Зачем? Она не знала, что надо делать. Приложить полотенце к ране. Мокрое.

— Раиса, тебе больно, что ты чувствуешь? Ты же ранена. Надо же вызвать скорую!

— Славочка, прости, пожалуйста, я не хотела. Тебе самой плохо, я не знала, что он побежит за мной… У меня там в комнате, в шкафу, под коробкой Гермеса есть валерианка… Это еще моя мама мне присылала маленькие бутылочки с желтыми таблетками… Там есть адрес моей мамы…

— Рая! — Славка схватила телефон и набрала номер полиции: «Май руммэйтхэз бин аттакт!»

Она принесла Рае валерианку, держа стакан обеими руками. Руки у нее тряслись. Она взяла пакет с дивана и пошла на кухню. У нее не хватило бы смелости, наглости открывать бутылку с настоящей, пробковой пробкой. Но эта была с отвинчивающейся, и хватило всего двух поворотов, чтобы открыть и поднести к губам. Она облилась. Но пила не останавливаясь. «Почему они не подумали, что вот, ночь почти, темно, идет пешком девушка. Пешком! В этом городе не ходят пешком. Значит, у девушки нет машины, у нее, может, и работы нет, она, значит, бедная. Как мы, негры…» Сирена полиции уже заглушала внутренний ее голос, и тут же квартира наполнилась красным светом — жирофары полиции и жирофары файэ-департмента кружили по комнате: машины остановились прямо под окнами. Славка сделала еще глоток и уже бежала к двери.

При появлении полиции и пожарников Раечке стало будто хуже, будто она только при них осознала, что на нее напали, пырнули чем-то острым, могли убить! Сейчас ее могло бы не быть! Ей сделали укол. Славка давала показания свидетеля, а Раечку уже положили на носилки. Ее собирались везти в Седарз-Синай госпиталь. Соседи никак себя не проявляли. Только черный из квартиры напротив выглянул, покачал головой и закрыл дверь. Правильно сделал. Его черный цвет был некстати.

— Славочка, может быть, ты могла бы поехать со мной? Я что-то боюсь… Если моя мама позвонит, ты ей ничего не говори. Там ее адрес… Ах, что я, в самом деле, я же не умру!

— Рая! Не умирай! Ты не можешь! У меня же никого нет! — она выпалила это как умалишенная, бессознательно совершенно, но абсолютно четко представляя, что у нее осталась только Раечка, эта глупенькая Раиса, думающая вслух, Речел, над которой она смеется и которая ей нужна.

«Да-да, я поеду с ней в госпиталь и останусь там. Я там буду с ней сидеть, я спрячусь и не смогу потом уже выйти и я не смогу там пить много часов. — Славка стояла на кухне и, обливаясь, пила вино. — Я спрячусь в какой-нибудь туалет или в палате, в шкафчик, и буду там сидеть…» Она посмотрела на бутыль — в ней еще оставалось вино — и вылила его в раковину, чтобы вина уже не было, когда она вернется. Раечку уже выносили, и Славка, схватив куртку и сунув в карман алюминиевый цилиндрик с грязно-белыми таблетками, погасила свет и побежала вниз, хлопнув дверью так, что заново вставленный замок — «Боже мой, какой жуткий тип, «воще», голова-яйцо, офицер!? не может быть просто!» — клацнул.

Машина пожарников проезжала мимо темного парка, где так и сидел сумасшедший, декламирующий: «Кто человек дающий слово / Что время прибегнуть к Бомбе? / Кто человек делающий Бомбу? / Кто человек загружающий Бомбу? / Кто человек сбрасывающий Бомбу? / Кто человек стоящий за всем этим? / Я — Ответственный!»