Присев рядом с ней на корточки, Харлан стал подбирать самые крупные осколки.

— Позволь мне помочь.

— Нет, спасибо.

Он схватил ее за руку.

— У тебя кровь идет.

— Пустяки, — ответила Сейдж, вырывая руку. — Пойду-ка я наверх, переоденусь.

Она стремглав взбежала на второй этаж, вывернулась из платья, резким движением скинула с ног замшевые туфли и стянула колготы. Тотчас натянула самые старые из своих джинсов, сапожки для верховой езды и теплую куртку. В аптечке ванной комнаты девушка мигом отыскала пластырь и залепила рану, а потом с трудом просунула пальцы в тесные кожаные перчатки. Уже пару минут спустя она неслась вниз по лестнице, держа в руках новый арапник, который получила в подарок на Рождество.

— Я проедусь верхом, — объявила Сейдж, пролетая через кухню и не замедляя при этом шаг.

— Сейчас?! — Чейз выглянул в окно. — Уже почти стемнело…

— Я скоро вернусь.

Прежде чем ее успели остановить, девушка выскочила на заднее крыльцо и ринулась к конюшне. Оседлав своего любимца прямо-таки с рекордной скоростью, она вмиг оказалась за воротами. Тут же Сейдж пустила лошадь в галоп.

Ветер трепал ее волосы, холодил щеки, касаясь влажных следов слез. Сейдж пришлось немало проскакать, прежде чем ее покинуло напряжение, распиравшее грудь с такой силой, что казалось, она вот-вот лопнет.

Девушка глубоко втянула в себя холодный воздух. Легкие у нее заломило так, что даже слезы выступили на глазах, но по крайней мере уже совсем от другого. В течение двух недель, с того самого момента, когда Сейдж узнала о намерении матери выйти замуж, она боролась с чувством утраты.

Конечно, это эгоистично. Да она и не желала бы лишить мать и Пэта совместного счастья. Но их женитьба только усилила ее ощущение ненужности.

Что она будет делать? Где будет жить? На кого теперь опереться?

Лори сообщила детям, что собирается жить у Пэта. Лаки стал горячо возражать:

— Это твой дом, мама!

— Наш дом, — поправила его Лори. — И принадлежит он нам всем. Но вы с. Девон пользуетесь им, чтобы растить свое семейство, и я этому бесконечно рада. Люблю этот дом! И любила человека, который его построил. Но теперь я соединила свою жизнь с другим и хочу жить в его доме, с ним, как новобрачная.

Сейдж не сомневалась, что на ранчо ей всегда рады. Как сказала Лори, дом принадлежит им всем. Девон с Лаки ее не выгонят. И все же теперь Сейдж будет чувствовать себя лишней, она теперь здесь чужая. И у Лори с Пэтом ей тоже не место. Ей нигде нет места… и точка.

Сотни тысяч молодых работающих женщин живут самостоятельно, не это тревожило ее. Дело в том, что Сейдж сейчас чувствовала себя отрезанной от всего привычного и дорогого. Мать теперь будет полностью поглощена заботами о Пэте, у Чейза и Лаки свои семьи.

А что есть у нее? Ничего. Ни настоящего дома. Ни карьеры. Никого.

Девушка осадила лошадь и спрыгнула на землю. Прижавшись щекой к лошадиной морде, она призналась ей, что у нее сильный приступ жалости к себе. Та сочувствующе ткнулась носом в плечо бедняжки.

— Никому-то я не нужна. И некуда мне деться…

Но у лошади уже истощился скудный запас сочувствия. Опустив голову, она принялась щипать траву.

Поспешное исчезновение Сейдж вызвало полнейшее недоумение у присутствующих.

— И что на нее нашло? — искренне изумился Лаки.

Харлан мигом стянул свою куртку с вешалки на стене и, открыв дверь, буркнул:

— Я поеду за ней.

Он выскочил почти так же поспешно, как и Сейдж.

— Мне не хотелось об этом говорить, но Сейдж в последнее время как-то странно себя ведет, — заметила Марси.