— Очень мило! Сам же согласился с тем, чтобы у нас были строго деловые взаимоотношения. А насчет того, что произошло, мне бы не хотелось, Харлан, чтобы ты думал, будто…

— Единственный твой недостаток — излишняя болтливость.

Молодой человек закрыл ей рот даже не поцелуем, а всего лишь властным взглядом — этого оказалось достаточно. Стоило Сейдж увидеть этот испепеляющий взгляд, как возражения улетучились сами собой, тщательно подобранные доводы рассыпались, и она растаяла. Глядя ей прямо в глаза, Харлан развязал пояс и распахнул халат.

— Черт возьми, Сейдж, — пробормотал он, запуская руки под полы, — если бы я только знал, что под ним ничего нет, я бы не возился так долго с ужином.

Харлан притянул ее к себе и, приоткрыв рот, коснулся ложбинки между грудей. Она вздрогнула, ощутив его влажный язык. Инстинктивно, чтобы не потерять равновесие, Сейдж оперлась на его плечи, но тут же мертвой хваткой вцепилась в него, когда Харлан поцеловал сначала один, а затем другой сосок, слегка пощекотав их губами.

И все же Сейдж, слабо охнув, чуть не упала. Харлан тотчас вскочил и прижал девушку к своей груди.

— Расстегни мне джинсы, — повелительно прошептал он.

Сейдж не стала спешить, наоборот, чуть помедлила, нащупывая ширинку. Верхняя пуговица проблем не вызвала, с остальными пришлось повозиться, тем более что Харлан сдавливал ей груди и ласкал ее рот языком с привкусом шоколада. Он мычал от удовольствия всякий раз, как пальцы ее задевали затвердевшую плоть под мягкой тканью. Наконец Сейдж расстегнула последнюю пуговицу и убрала руки.

— Спасибо. — Харлан с облегчением вздохнул. — Сними с меня, пожалуйста, футболку.

Харлан вымылся под душем раньше, чем Сейдж приняла ванну, теперь он был одет в чистые потертые джинсы и белую хлопковую футболку, туго обтягивающую его широкую грудь.

Сквозь ткань Сейдж ощутила, как затвердели его соски, а воспоминание о его обнаженной груди вызывало совсем недвусмысленный отклик в самой глубине ее существа. Девушка взялась за край футболки и стала медленно поднимать ее вверх, обнажая крепкие мускулы и рыжеватую поросль на груди. Волосы его сексуально спутались, несколько прядей упало на лоб.

— Так куда лучше, — прошептал Харлан, заключая девушку в объятия, соединившие их обнаженные груди.

Поцелуй длился вечность и разжег в Сейдж могучее желание повторять его снова и снова. Она прижималась к Харлану, наслаждаясь покалыванием его волос, и это немедленно сказалось на ее сосках. Харлан тотчас стал ласкать груди, сначала легко поглаживая подушечками пальцев соски, потом губами, которые до того блуждали по ее телу.

Он снова опустился в кресло и принялся целовать ей живот, пупок, выступающие косточки на бедрах. Затем, чуть отстранившись, любовник несколько мгновений рассматривал темный треугольник внизу ее живота, прежде чем позволил себе пальцем коснуться его.

Дыхание и пульс Сейдж еще участились. Все вокруг заволокло какой-то мглой, и на всем белом свете остались только Харлан и она, да пламя единственной свечи.

Когда губы его нежно коснулись самого сокровенного, Сейдж глухо застонала и запустила пальцы ему в волосы. Она все глубже погружалась в пучину поцелуев Харлана.

Харлан опустился на колени и осторожно раздвинул пальцами нежную плоть, а после ртом сотворил с ней нечто невообразимо чудесное.

Негромкий крик ее сочетал в себе желание и сомнение. Ощущения, подобных которым ей не доводилось испытывать, как ракеты прорывались сквозь ее тело и вспыхивали в мозгу, но, приводя ее в бешеный экстаз, пугали девушку.

Сейдж попятилась и упала ничком на одну из двуспальных кроватей, лицом зарываясь в подушки. Она скребла пальцами простыни, поскольку ощущения становились все острее, одна за другой ее захлестывали расходящиеся кругами волны экстаза.