“Наверное, ему очень хочется покопаться в чужом грязном белье. — Лара с отвращением посмотрела на собеседника. — Ведь это явно не по теме, за дверью ждут посетители, допрос затянулся, но он не может отказать себе в удовольствии посмаковать детали. Но не дождется!”

— Нет, конечно! — отрезала она.

— Потому что вы себя блюдете? — ехидно сощурился следователь.

“Ах ты, мерзкий пакостник! Желаешь влезть своими грязными лапами в мою интимную жизнь, надеясь ощутить причастность к недосягаемому для тебя миру. Что за гадость — терпеть все эти расспросы?!” Лариса заставила себя сосчитать до десяти и лишь потом ответила:

— Мои партнеры знают, с кем имеют дело. Я деловая женщина, а не шлюха, готовая платить собой.

— А деловые женщины не влюбляются?

— Почему же? Ничто человеческое им не чуждо.

— А вам партнеры не нравились?

— Не нравились.

— Почему?

— По кочану! — разозлилась Лариса.

— А может быть, сердце деловой женщины уже было занято другим?

— Да перестаньте вы меня провоцировать! — повысила она голос, но, спохватившись, одернула себя и произнесла обычным тоном: — Бизнес для меня — всего лишь работа.

— И никакой личной жизни?

— Какая может быть личная жизнь, если я с утра и до позднего вечера в офисе или на переговорах?

— Обычно личная жизнь и происходит на работе, так сказать, не отходя от рабочего места. Кто рядом, тот и близок. Во всех смыслах.

Прохоров изобразил задумчивость и взглянул на нее поверх очков. Она тоже смотрела ему в лицо. Ускользающий взгляд, как у сонной рыбы... Или у рыбы нет взгляда?.. Не важно, но собеседник производил именно такое впечатление — мерзость, от которой хочется держаться подальше.

С первой минуты допроса Лара почувствовала скрытую неприязнь следователя. Будучи эмоционально чуткой, она хорошо чувствовала отношение других людей. Все, с кем ей довелось встречаться, относились к ней доброжелательно. Почему же этот очкарик ее невзлюбил? Всего лишь за то, что от растерянности она надерзила ему? Но ведь именно Прохоров поначалу был невежлив — полтора часа мариновал в коридоре, а потом вынудил столбом стоять у двери. Даже если ты облечен властью, нельзя вести себя по-хамски.

— Мне неприятен этот разговор, — холодно отпарировала Лара. — Я расцениваю ваши намеки как оскорбительные и порочащие мое женское достоинство. Для этого у вас нет никаких оснований. А даже если бы и были, то это не дает вам права унижать меня. Вы ищете убийцу, а мой моральный облик вас не касается.

— Я не зря спросил о ваших отношениях с деловыми партнерами. Давайте предположим, что один из них расценил ваш любезный тон, улыбки и прочее как аванс. Не получив желаемого, он озлобился и отомстил более удачливому сопернику, которому досталось то, в чем было отказано ему...

— У вас есть конкретные доказательства? — перебила его Лариса.

— Это пока лишь мысли вслух. Однако порой самые невероятные предположения оказываются верными.

— Оставьте свои абсурдные предположения при себе. Если вас интересуют какие-то конкретные сведения — спрашивайте, я отвечу. Мне скрывать нечего.

— Так-таки нечего, а, Лариса Николаевна? — На его лице застыла иезуитская улыбка.

“До чего же он омерзителен, — отметила она, оставив без внимания вопрос. — Своими ухмылками он намеренно старается вывести меня из равновесия, действует целенаправленно, провоцируя меня оскорбительными намеками”.

Следователь задавал еще много вопросов, в основном касающихся взаимоотношений с мужчинами, сопровождая ее ответы ехидными, а порой откровенно хамскими комментариями. Лариса уже с трудом сдерживалась.