— Значит, пожелаешь мне счастья? — закинул удочку Беннет.

 — Очень сожалею, но я не смогу сделать этого. — Маркус перевел взгляд на механического дворецкого. — Вряд ли ты будешь счастлив с Юлианой Дорчестер.

 — Что ты можешь знать о счастье с женщиной?! — вдруг резко спросил брат. — Ведь ты связал себя столькими идиотскими правилами, лишаясь всех радостей жизни!

 — Оставь меня, Беннет.

 — С превеликим удовольствием. Обойдусь и без твоих благих пожеланий! — Беннет повернулся к двери. Уже взявшись за ручку, он внезапно остановился:

 — Хочешь знать одну вещь, брат? Мне искренне жаль тебя.

 — Побереги свою жалость. Она тебе очень пригодится самому, если действительно решишь жениться на Юлиане Дорчестер.

 Не говоря ни слова, Беннет вылетел из лаборатории и с такой силой захлопнул за собой дверь, что механический дворецкий зашатался на подставке.

 Маркус подошел к своему детищу и щелкнул включателем, приводящим в движение пружины. Механизм заработал, лязгнули и зажужжали шестеренки. Механический человек слепо шагнул вперед, протягивая серебряный поднос. Маркус молча смотрел, как его бездушное создание передвигается по лаборатории.

 Как просто быть машиной, движимой одной лишь механикой.

 Дворецкий смотрел прямо перед собой, не поворачивая головы, не зная, что остается сзади и что ждет его впереди. У него не было ни прошлого, ни будущего, а настоящее управлялось строгими правилами мира механики.

 Он не ведал боли.

 И никогда не знал радости.

 — В утренних газетах появилась лишь одна строка о миссис Вичерлей, — сказала Зоя. — Разумеется, никакого упоминания о том, что она была вымогательницей. Боже мой, да и кто бы мог подумать?! — Она откинулась на спинку красного бархатного римского диванчика. — Просто невероятно!

 — Это единственное умозаключение, к какому мы с Маркусом смогли прийти. — Ифигиния поднесла к губам чашку с чаем.

 — Просто не верится! — покачала головой Зоя. — Потрясающе!

 Отис в глубокой задумчивости нахмурил свои густые брови:

 — Если поразмыслить, то можно увидеть в этом определенную логику.

 — Конечно! — подхватила Амелия. — Теперь понятно, почему Ифигиния так и не смогла найти никакой связи между кругом друзей Гатри и окружением лорда Мастерса. Ее просто не было.

 — А значит, бессмысленны были и все мои поиски черного воска и печати с фениксом, — печально вздохнула Ифигиния. — А я-то была так уверена, что вот-вот найду их!

 — Но с каким блеском Мастерс разгадал эту загадку! Надо же — сообразил покопаться в прошлом наших компаньонок! — с нескрываемым восторгом воскликнула Зоя.

 Ифигиния возмущенно сверкнула глазами:

 — Тем не менее его гипотеза оказалась ошибочной! Ваши компаньонки не были вымогательницами!

 — Да, но именно его гипотеза привела к настоящей преступнице, — заметил Отис. — Мастерс чертовски умен!

 Ифигиния недовольно поморщилась:

 — И прекрасно знает об этом…

 Редкий случай — улыбка вдруг заиграла на губах Амелии.

 — Кажется, ты ревнуешь, Ифигиния.

 — Да, я была слишком уверена в своей версии, — признала та. — Конечно же, гипотеза Маркуса просто восхитительна и, как верно заметил Отис, весьма логична. Невероятно, столько лет у миссис Вичерлей работали одни и те же компаньонки и гувернантки, которые собирали информацию о том, что происходит в лучших домах Лондона!

 — Я всегда недолюбливала мисс Тодд, — вздохнула Зоя.