Она чувствовала настороженное молчание Амелии, когда они вместе спускались по ступеням Зоиного особняка. Кузина не проронила ни слова до тех пор, пока лакей не закрыл за ними дверцу белого с золотом экипажа.

 — Довольно, Амелия. — Ифигиния откинулась на белые бархатные подушки и расправила юбки. — В чем дело?

 Та пристально заглянула ей в лицо:

 — Я заметила, как ты замялась, когда заверяла Зою и Отиса в том, что вся эта история навсегда закончилась. Тебя что-то тревожит?

 Маленький экипаж тронулся и покатил по мостовой. Ифигиния выглянула в окошко. Было около пяти часов вечера, и улицу буквально запрудили модные экипажи, спешащие в парк.

 — У меня действительно на душе неспокойно. Мы с Маркусом вчера перед уходом очень тщательно обыскали стол миссис Вичерлей…

 — И?..

 — И не обнаружили ни печати с фениксом, ни следов черного воска.

 — Уверяю тебя, Констанция Вичерлей, какой бы она ни была, обладала достаточным умом. Все это время она, наверное, жила в постоянном страхе разоблачения и ни за что не оставила бы на видном месте неопровержимых доказательств своей виновности!

 — То же самое сказал и Маркус. Но если она была умна, настолько умна, чтобы заниматься шантажом, то почему совершила такую грубую ошибку, послав письмо близкой подруге Мастерса? Она явно рисковала вынудить его вмешаться в это дело!

 — Возможно, длительное занятие шантажом сделало ее слишком дерзкой, — предположила Амелия. — Или слишком алчной. А возможно, ей потребовались деньги, чтобы покрыть какие-то долги или что-нибудь в этом роде… Нам остается только догадываться…

 — Думаю, этого мы уже никогда не узнаем.

 — Послушай, Ифигиния, ты уже согласилась, что злишься только потому, что правильной оказалась именно гипотеза Мастерса.

 — Моя тоже была не такой уж и плохой, ты же не станешь отрицать!

 — Да, но, к сожалению, ошибочной. А теперь, когда дело закончено, как ты собираешься выходить из других затруднений?

 — О каких еще затруднениях идет речь?

 — Я слышала, что ты сказала сейчас Зое в гостиной, но мы-то с тобой отлично знаем: ты не можешь вечно притворяться любовницей графа!

 — Да, но я прекрасно сыграю свою роль до конца сезона! — Ифигиния тихонько откашлялась. — А тебе я, так и быть, скажу еще кое-что — это уже… ну, честно говоря, это уже не притворство.

 Амелия очень долго не сводила с нее внимательных глаз.

 — Именно этого-то я и боялась…

 Ифигиния нервно теребила завязки белого кружевного ридикюля.

 — Не тревожься за меня, Амелия.

 — Но ты не просто моя кузина, ты самая дорогая моя подруга! Как могу я не тревожиться!

 — Займись-ка лучше финансовой стороной проекта Брайт-Плейс. Это гораздо полезнее.

 — Но он отшвырнет тебя прочь, когда вдоволь наиграется! Ты и сама прекрасно все понимаешь!

 — А вдруг я первая устану от него? — беззаботно парировала Ифигиния.

 — Как хотелось бы мне верить в это. Насколько я понимаю, никакие доводы не убедят тебя прекратить опасную игру?

 — Нет. Но можешь быть спокойна в одном: с концом сезона закончится и мой роман с Маркусом.

 — И что ты собираешься делать потом?

 — Займусь проектом Брайт-Плейс. С головой уйду в составление каталога классики, — улыбнулась Ифигиния. — Впереди у меня столько интересных дел, Амелия! Уверяю тебя, моя жизнь не кончится после расставания с Маркусом.