— Ну, Митрич — гнида знаменитая…

 — Главное дело, он мне по пьяни-то проболтался, что у него уже и документов тех давно нету, он их как спер, так кому-то за косяк и продал, а кому — не помнит. Так что ходить нашему америкашке в бомжах до волчьей пенсии!

 — Это что еще за волчья пенсия такая?

 — А ты как думаешь — какая у волка пенсия? Пока ноги носят — бегает, а потом сдохнет, вот и вся тебе пенсия.

 Там же на свалке несколькими днями позже никудышный бомж по кличке Америкашка, в котором никто из прежних знакомых не мог бы узнать гражданина Соединенных Штатов Алекса Ильичевски, дождавшись, когда Колька-Лось уйдет на промысел, крадучись пробрался к его хибарке, сколоченной из старых дверей и пустых ящиков. На пороге хибарки сидело грязное запущенное существо с расцарапанным лицом и огромным синяком под глазом. Только злой огонь, вспыхнувший в ее глазах при виде Америкашки, напоминал прежнюю Оксану.

 — Ну, чего приперся, козел вонючий? Чего еще надо? Мало тебе, что ты мне всю жизнь поломал? Хочешь теперь, чтобы Лось тебя увидел и последние зубы мне выбил?

 — Нет, Оксана. Я хочу выбраться отсюда.

 — Ага! Он выбраться хочет! А я здесь на всю жизнь остаться хочу, наверное. Слава богу, немного уже этой жизни осталось!

 — Посмотри, что я нашел. — Алекс протянул ей небольшую пластмассовую флягу.

 — Это еще что такое? — недовольно пробурчала Оксана.

 — Ты ведь врач, правда? Тогда ты лучше меня должна знать, что это такое.

 — Спирт метиловый. На черта ты мне эту гадость приволок? На тот свет собираешься и меня в компанию приглашаешь? Что ж, может, и правда, нет у меня другого выхода…

 — Есть у тебя выход.

 — Что ты так на меня страшно смотришь?

 — Ты Лосю своему налей этой дряни, он выпьет — не поморщится. А потом ты свободна.

 — Ты, гнида американская, на убийство меня толкаешь? А если Лось догадается? Он ведь Перед смертью меня успеет пришить! Пошел ты отсюда вместе с отравой своей!

 — Я-то уйду, только одну вещь тебе покажу, что сегодня нашел.

 — Что еще за вещь?

 Алекс залез в карман своей драной телогрейки и вытащил круглое ручное зеркало. Оксана жадно схватила зеркало и вгляделась в свое отражение. По ее лицу, сменяя друг друга, прошли выражения изумления, отвращения, ненависти. Она стояла неподвижно, не отводя глаз от зеркала, не меньше десяти минут. Потом убрала его за пазуху и протянула руку:

 — Давай сюда свою отраву. Она перелила метиловый спирт в бутылку из-под спирта «Ройял» и отдала флягу Алексу:

 — На, выкинь где-нибудь подальше. Алекс кивнул, не отводя взгляда, он видел, как в ее глазах зрела решимость.

 Часа через два Колька-Лось вернулся с промысла. Он был уже навеселе — видно, успел уже что-нибудь сбагрить Фонарю и отоварился у него самогонкой.

 Сразу с порога Лось набросился на Оксану.

 — Ты, швабра драная, мужиков тут без меня принимаешь! И добро бы еще мужиков, а то Америкашку этого поганого! Митрич видел, как он тут возле тебя сшивался. Учил я тебя, учил, ничего тебе впрок не идет. Видно, правду Митрич говорит, что я с тобой много цацкаюсь! Так тебя поучить надо, чтобы ты с моего ученья кровью харкала, тогда будешь себя вести как положено!

 Тут на глаза Лосю попалась бутылка спирта.