Изменить размер шрифта - +

Был первый вторник месяца.

 

Капитан Лазарчук сидел в засаде, которая имела вид картонной коробки от большого холодильника. Коробку на богоугодное дело пожертвовал кто-то из высокого милицейского начальства. Поскольку внутренний объем данной гофротары существенно превышал габариты самого Лазарчука, капитан был начальственным подаянием весьма доволен. Хотя он был бы еще более рад получить коробку вместе с ее законным содержимым. Саморазмораживающийся холодильник, прописавшийся в кухне Лазарчука лет десять назад, от старости начал мочиться под себя, так что по утрам капитан вынужден был вытирать тряпкой лужу на линолеуме.

В напряженной жизни капитана встречались и менее комфортабельные укрытия, а тут он устроился совсем неплохо. В «крыше» картонного домика для вентиляции был прорезан люк, в боках проверчены маленькие аккуратные дырочки, сквозь которые Лазарчук вел наблюдение за вверенной ему территорией – шестью квадратными метрами пассажирского лифта, куда сегодня, по всем расчетам, мог пожаловать маньяк.

Мерзавец, насилующий и убивающий женщин, промышлял именно в таких старых лифтах – просторных и тихоходных, при этом всякий раз оставаясь в пределах одного микрорайона. Оперативники провели инвентаризацию подходящих лифтов и выяснили, что из восьми имеющихся пять уже охвачены вниманием маньяка. В трех оставшихся в день, когда маньяк должен был выйти на свою охоту, устроили засады. Лазарчуку, который около двух часов сновал челноком между этажами и уже начал ощущать первые симптомы морской болезни, заметно легчало, когда он вспоминал о том, что два его товарища точно так же катаются вверх-вниз в скрипучих и грохочущих подъемниках.

Вообще говоря, охотничьей выдержки капитану было не занимать, к долгому многотерпеливому ожиданию в засаде он привык, однако его несколько нервировала необычная ситуация. Вокруг прячущегося в коробке Лазарчука роились граждане, не подозревающие о его присутствии. Это было чревато осложнениями. Влекомые на прогулку маленькие дети за спиной сопровождающих их взрослых засовывали в дырочки засадной коробки крепкие розовые пальчики, имея реальный шанс угодить в глаз капитану милиции. Собаки, чуя хоронящегося Лазарчука, рычали и грызли углы коробки, а одна маленькая и с виду вполне культурная болонка имела наглость на нее помочиться.

Какой-то дедок, поднимаясь с первого этажа на последний, всю дорогу неотрывно пялился на коробку и по прибытии на шестнадцатый этаж возжелал умыкнуть ее из лифта. Оторвать от пола картонную будку с помещающимся в ней Лазарчуком дед не смог. Капитан облегченно вздохнул, но радоваться, как оказалось, было рано. Настойчивый дедушка объявился двумя рейсами позже, и на этот раз при нем были грузчицкие ремни. Алчный старикан застопорил лифт, обмотал коробку веревкой и стал тянуть ее, как невод с особо крупной золотой рыбкой породы китовьих. В этот самый момент глубоко законспирированный Лазарчук получил сообщение от наблюдателя: во дворе появился подозрительный тип, подходящий под описание маньяка.

– У-у, у-у! – в кварту взвыл капитан, умело имитируя милицейскую сирену.

– Ах ты, мать честная! – всполошился вороватый дедок. – Никак тут сигнализация!

От неожиданности он отпустил лифт, дверцы хищно лязгнули, и кабина пошла вниз.

– А ремни? Ремни-то мои! – взвизгнул дедок.

– Дам я тебе ремня, дам, не сомневайся! – пробормотал Лазарчук, остервенело тыча пальцем в наблюдательные дырочки, закрытые широкой лентой ремня.

Лифт без остановок приехал вниз и надолго замер. Капитан, пыхтя и обливаясь потом, успел проковырять ногтем новое смотровое отверстие, но всего одно и не очень хорошее, маленькое и подслеповатое. Когда Лазарчук приник к нему глазом, торчащие наружу лохмы расслоившегося картона придали его взгляду такую выразительность – куда там объемной туши для ресниц!

– В подъезд зашла девушка, – дистанционно прохрипел в ухо капитану вооруженный рацией наблюдатель.

Быстрый переход