С трассы по грузовику вели огонь, но машину не преследовали. Много чести — гоняться за каждой единицей автотранспорта…

Становилось только хуже. Лопнуло заднее колесо, «опель» затрясся. Закончился жилой сектор, впереди вздымался лес. Между деревьями чернели скалы, блеснула водная гладь в просвете — кажется, озеро.

Грузовик съехал с обочины, круто накренился. Но не пришел еще час собирать свои кости. Они подобрали оружие, ценный саквояж и побежали, пригнувшись, к лесу. В спину строчили автоматы. Прижмут, черти, к озеру — и поминай как звали…

Хрипел Козлович: меня подождите! Зацепился за обломок борта, спрыгивая с подножки, оставил на нем клок шинели, засеменил вдогонку. Группа из четырех человек вбежала в лес, увязла в жухлой траве.

Укрылись за деревьями, ждали, выставив автоматы. Теперь им было за что драться! Но атаки не последовало, цель показалась ничтожной, чтобы распылять силы. Глухо рвались снаряды в центральной части городка. Гудели самолеты, проходя севернее.

— Пронесло… — вдруг затрясся от смеха Бобров. — Пронесло, мужики, гадом буду, обдурили мы краснопузых…

— Ты бы не писал от восторга, Коляша, — проворчал Жилин. — Пока пронесло, сюда они не сунутся. Но дальше куда прикажешь? Машины нет, повсюду Красная, мать ее, армия, а эту местность лично я впервые вижу.

— Вроде озеро у нас за спиной, — подал голос Козлович, — выйдем к берегу, может, обойдем этот сраный городок.

Другого выхода все равно не было, все пути лежали к озеру. Деревья вставали частоколом, путался под ногами подлесок. Несколько минут отдувались, делали остановки, волокли заветный груз по очереди. Выйти к озеру оказалось непросто — каменные надолбы вставали стеной.

— На хрена нам туда? — ворчал Олежка Таманский, утирая грязной рукой пот со лба. — В ловушку только себя загоним. Давайте лесом эту глушь обойдем…

Сделали попытку обойти, но только еще сильнее увязли. Ноги проваливались, учащались капканы из переплетенных сучьев. В итоге все равно пришлось выходить к воде — оставалась надежда, что можно пройти берегом.

Но вскоре надежда растаяла. Приблизиться к воде оказалось еще труднее. Они перелезли через рослые булдыганы и оказались в каменном лабиринте. Издевательски поблескивала вода, до которой невозможно было добраться. Ломать ноги решительно не хотелось. Они застряли в скалах — темнота, не видно ни зги, с одной стороны большая вода, с другой — стена деревьев, за которыми начинался этот долбаный Плиевск. А в городе по-прежнему раздавалась стрельба, сыпались с протяжным воем мины.

— Тише, мужики, — вдруг захрипел Николай. — А ну, ни звука…

Замолчали, застыли. По лесу шли люди, хрустели сучья, ломались ветки. Раздавались голоса. Совсем рядом, если по прямой, — метров пятьдесят! Бабахнула очередь из ППШ! Затем другая, еще одна. Снова голоса, лающий смех. Почудилось, товарищи красноармейцы? Напряженно текли минуты, затихали звуки. К озеру эта публика не сунулась, больно надо ноги ломать. Но они были рядом, за деревьями.

Жилин решился:

— Прячем рыжье, мужики, другого выхода нет. Попремся с ним дальше — оно же нас и утянет. Или прямо завтра тратить начнем? Нет дурных, чтобы так думать? Зарываем, перебираемся в лес на той стороне озера и ждем. Леса краснопузые точно прочесывать не будут. Они населенные пункты забирают. Отсидимся, переоденемся, натырим какие-нибудь ксивы, возвращаемся и делим добычу. А там уж решим, вместе пойдем или каждый по себе. Обдумать все надо. Я вот вообще без понятия — на запад за немцами подаваться или здесь выкручиваться…

Мнения подельников разошлись. Козлович не хотел оставлять саквояж: не успели разбогатеть, и снова в нищету? Остальные колебались.