— Он тоже философ, да? — спросил Гларк.

— Можно сказать и так. Или нет? — заметил Писмайр. — Гм, Аулглас, премного благодарен…

Лекарь оставил борьбу со своей витиеватой фразой и улыбнулся.

— Нам нужна пища, — сказал Писмайр. — А больше всего…

— Нам нужна информация, — сказал Бейн. — Что здесь происходит?

— И что вы предпочитаете в первую очередь? — спросил Аулглас.

— Пищу, — ответил Гларк. Остальные воззрились на него.

— Ну, мне казалось, он смотрел на меня, когда он об этом спрашивал, — пояснил Гларк.

— Чувствуйте себя как дома, — сказал Аулглас. — Хотя, конечно, когда я говорю «дом», я не имею в виду именно…

— Да, да — премного благодарны, — сказал Писмайр. Аулглас засуетился у буфета. Гларк воззрился на горшочки и кувшины, загромождавшие заднюю комнату. У некоторых из них поверхность была блестящей и отражала в себе то, что было вокруг.

— Аулглас и я, — сказал Писмайр, — вместе учились в школе, а потом Аулглас решил отправиться изучать Ковер. Из чего он сотворен. Свойства разного типа ворсинок. Редких и необычных животных. И тому подобное.

— А Писмайр решил изучать людей, — сказал Аулглас, вытаскивая каравай хлеба и масло. — И был приговорен к смертной казни за то, что назвал последнего Императора… как ты его назвал?

— Ну, он это заслужил, — отозвался Писмайр. — Он не давал мне ни копейки на то, чтобы сохранить библиотеку. Все книги превращались в труху. В конце концов, ведь это была моя работа — следить за библиотекой. Это — знания. Он сказал, что нам не нужны старые книги и что мы знаем все, что нам требуется знать. Я пытался доказать ему, что цивилизация нуждается в книгах, если мы хотим установить обоснованный и опирающийся на полную информацию обмен точками зрения.

— Я пытался вспомнить, как ты его назвал.

— Невежественным сибаритом, у которого мозгов меньше, чем у мясного пирога, — ответил Писмайр.

— Какая гадость — приговорить человека к смертной казни всего лишь за это, — сказал Гларк и положил каравай на свою тарелку. Он не переставал оглядываться на горшочек за своей спиной. В нем было что-то живое и волосатое.

— По правде говоря, он был приговорен к смерти за то, что извинился, — заметил Аулглас.

— Как же можно приговорить человека к смерти за то, что он извинился?

— Он сказал, что сожалеет, но по здравом размышлении пришел к выводу, что у Императора все-таки достаточно разумения, а именно, столько же, сколько у пирога с мясом, — сказал Аулглас. — И потому ему пришлось пуститься в бега.

— На собственных ногах, — гордо сказал Писмайр.

— Ты оскорбил Императора? — сказал Брокандо. — Почему же ты не сказал об этом? Я и не знал, что ты знаменит.

— И точен, — добавил Бейн. — Отец Таргона был позором Империи.

— Где же ты скрывался все эти годы? — спросил Аулглас, вытаскивая стул. — Конечно, когда я говорю «скрывался», то не имею в виду…

— О, в маленьком местечке, о котором никто и не слыхивал, — сказал Писмайр.

— Ты не будешь возражать, если я поверну этот горшок в сторону от себя? Не люблю есть, когда на меня смотрят, — сказал Гларк.

— Так что же происходит в Уэйре? — спросил Бейн резко.