|
Ясно — это для нас. У инквизиторов он назывался более романтично: «клетки для покаяния», но сути это не меняло. Рядом располагались кафедры для произнесения проповедей и чтения приговоров, а за помостом — два столба с заготовленными хворостом и дровами: будущие костры. Еще дальше — синий автобус с надписью «TV» и толпа журналистов. Я брезгливо поморщился. — Марк, кажется, они собираются это транслировать. — Кто бы сомневался! Но вот что они будут транслировать — это мы еще посмотрим — Марк! Костры уже сложены! И один из них твой. Неужели ты еще надеешься? Марк вздохнул: — Костер не зажжен, и я еще не на костре. Справа от помоста был возведен амфитеатр ступеней в двадцать пять, покрытый коврами. Не иначе его притащили с ближайшего стадиона, а ковры — из оперы. Напротив этого был выстроен еще один амфитеатр, вероятно того же стадионного происхождения, но без ковров. И нас, осужденных, рассадили там. Напротив расположились инквизиторы во главе с длинным парнем в лиловом. Неужто Великий инквизитор?! Туда же внесли знамя инквизиции, красное, бархатное, с изображением меча, окруженного лавровым венком, и фигуры святого Доминика. Началась обедня. — In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti, — произнес священник, и мне к горлу подступила тошнота, уже знакомая по собору Святого Штефана, и голова слегка закружилась. Я посмотрел на Марка. Он был бледен. Возможно, чувствовал то же самое. Хвала Господу, мессу довели только до Евангелия. В этом месте епископ взошел на кафедру, и началась проповедь. — Бог веками терпел наши беззакония, равнодушие к хуле на него и преступную снисходительность к еретикам. Но сегодня настал день гнева! Посмотрите на этих преступников, собранных здесь, как в долине Иосафата, когда Господь придет судить живых и мертвых… — Он уже пришел! — выкрикнул Марк. — И прежде всего он будет судить вас! Его тут же схватили приставленные к нему полицейские и усадили обратно на место. — Молчи! Иначе мы заткнем тебе рот! — прикрикнули на него. Марк усмехнулся: — Вам недолго осталось! — Марк, не надо! — взмолился я. — Мы все равно ничего не сможем сделать. Будет только хуже. — Ладно, — Марк положил руку мне на плечо. — Только ради тебя. Вдруг среди инквизиторов началось какое-то движение, послышались взволнованные приглушенные разговоры, и Великий инквизитор поднял худую руку и сделал оратору знак закругляться. Тот несколько расстроился, но закруглился, напоследок сравнив «Прекрасную Деву Инквизицию» с шатрами кедарскими и палатками соломоновыми. Стали объявлять приговоры. Для этого осужденных вводили в клетки и ставили на колени. «Примиряемым с церковью» назначили церковное покаяние сроком от трех до семи лет. — Они и три дня не продержатся, — усмехнулся Марк. Да, отцу Якоба и бюргерам можно было только позавидовать. «В день Всех Святых, в праздник Рождества Христова, в праздник Сретения Господня и каждое воскресение Великого поста обращенный обязывается присутствовать в соборе при церемонии в одной рубашке, босиком, с руками, сложенными накрест, и принимать от епископа или пастора удар лозою, кроме Вербного воскресения, в которое будет разрешен. В Великую среду он опять должен будет явиться в собор и будет изгнан из церкви на все время поста, в которое обязан приходить к вратам церкви и стоять во все время богослужения. В Святой четверток станет на том же месте и будет снова разрешен. |
