|
Флаг инквизиции был сорван, и теперь над площадью развевалось лазурное знамя с трехлучевым золотым знаком. Я сразу узнал этот символ. Его нам нарисовал Бессмертный Игнатий Лойола. — Равви, что это такое, на знамени? — осторожно спросил я. — Солнце правды, — улыбнулся Господь. — Символ спасения и возрождения мира, — и отправился к танку. Мы последовали за ним. — В Хофбург! — кратко приказал он, спускаясь в люк. И кивнул нам. — Залезайте. Мы въехали во внутренний двор императорского дворца Хофбург и остановились рядом со статуей императора Франциска Первого в римской тоге и с бакенбардами. Эммануил спрыгнул на землю и резко приказал: — Всем оставаться здесь. В музее ничего не трогать. Узнаю о мародерстве — головы поотрываю! Филипп, Петр, Марк, со мной! Мы нырнули в ренессансные «Швейцарские» ворота с красно-серыми полосатыми колоннами. — Здесь должен быть вход в сокровищницу, — спокойно пояснил Господь. В сокровищнице он бросил рассеянный взгляд на корону Священной Римской империи, императорские регалии, золотую геральдическую цепь ордена Золотого руна и уверенно направился к обитой красным бархатом подставке, на которой лежало копье. Ничем особенно не примечательное копье. Ну верхняя часть лезвия обмотана золотой, серебряной и медной проволокой, ну два металлических голубиных крыла на древке, ну золотые кресты там же. Ну и что? И далась Господу эта потемневшая от времени железка! Однако он, затаив дыхание, подошел к постаменту и простер над ним руки. Стеклянная витрина разлетелась вдребезги, как от взрыва, и Господь бережно взял копье. — Это Копье Лонгина, Пьетрос! Я узнал его. Копье Судьбы! Иногда его считают одной из пяти форм Грааля. Тот, кто держит это копье, — держит мир! Если бы не оно, на Австрию не стоило бы тратить времени. С присущей ему скромностью Господь разместился не в Императорском дворце, и даже не в загородной резиденции Шенбруне, а в Леопольдовском корпусе, бывшей резиденции президента. Вечером того же дня он пригласил нас к себе. Разговор происходил в небольшой комнате, обставленной в старинном духе, с изысканными креслами и столиком, инкрустированным различными породами дерева. В высокое окно открывался вид на площадь Героев и статую эрцгерцога Карла на поднявшемся на дыбы коне и с копьем, устремленным в небо. — Присаживайтесь, дорогие мои, — начал Господь. — Ну, рассказывайте о ваших приключениях. Он слушал внимательно и не перебивал, пока я не дошел до рассказа о странном поведении Лойолы. — Он спрашивал вас о татуировках? — взволнованно переспросил равви. — Да. Мы очень удивились. Что это значит? — Потом объясню. Дальше! Я рассказал о том, как святому стало плохо перед мессой, и он послал нас в Фуа к Генералу ордена. — По моим сведениям, Генерал ордена Иезуитов последние три месяца не покидал Штаб-квартиры ордена в Ватикане, — задумчиво проговорил Господь. — Впрочем, я перепроверю. — В Фуа находится инквизиционная тюрьма. Я нашел это в «Интеррете». Господь тонко улыбнулся: — Интересно. Я перешел к рассказу о моем похищении и о замке Монсальват. Равви заинтересовался еще больше. — Ах он старый пройдоха! — воскликнул Господь. — Значит, отправил вас к Плантару, прямо в белы рученьки! А не к Плантару — так к инквизиции. Хитрая бестия! — Кто пройдоха? — не понял я. |
