— Совсем не больно, — удивился Данн.

— Потом поболит, — предупредила Лета.

— Надо подождать здесь, пока заживет, — сказала Маара, но Даулис возразил:

— Тут оставаться небезопасно.

Маара вынула из пояса еще одну монету.

— Даулис, сходи подмажь там кого надо. Вряд ли кто предложит им больше этого.

— Пожалуй, — согласился Даулис, взял монеты и вышел.

Вернувшись, он сообщил, что сутки они смогут оставаться здесь спокойно.

Лета замотала волосы платком, затенила лицо, чтобы не слишком бросаться в глаза, и собралась выйти, несмотря на увещевания Даулиса. Данн попросил ее купить для него одежду поприличнее.

Лета вышла, и Маара обратилась к Даулису:

— Может быть, расскажешь нам хоть что-нибудь об этом Центре? Зачем мы там нужны?

— Могу только сказать, что у них есть на вас определенные виды и что с вами связаны определенные планы. Эти сведения от Шабиса, который и сам не намного больше знает.

— Это «не намного» тоже очень интересно.

— Понимаю. Но пока помолчу. Шабис велел помалкивать. Всё сами узнаете. Вам придется сделать выбор.

— Потому что мы махонди?

— А где все те махонди, о которых мы все время слышали?

— Мало нас осталось.

— И это важно? — Маара подумала, что столько на свете людей разных пород, разного обличья, разных типов, что не стоит, пожалуй, выяснять, чем одни лучше других.

— Видишь ли, есть еще люди, которые живут былым величием махонди.

— Которые управляли всем Ифриком?

— Да.

— И… хорошо управляли?

Даулис расхохотался:

— Самим махонди нравилось, как они управляют. С нашей точки зрения, хорошо.

— Значит, есть и такие, которым это управление не нравилось?

— Видишь ли, у людей память короткая. Расцвет империи махонди закончился около трехсот лет назад.

— Да, не так давно. И есть люди, которые мечтают о возрождении былого величия? О возвращении былой славы?

— Кстати, насчет возвращения, пора бы уж Лете вернуться. Куда она запропастилась? Я начинаю беспокоиться.

После этого замечания Даулиса забеспокоились уже втроем. Лета наконец вернулась с покупками. Купила она и два полосатых черно-белых мужских платья «сахар». Проверила шов на животе Данна и сказала, что он почти зажил. О городе отзывалась чуть ли не с ужасом. Повсюду разгуливают эти «молитвенники» с палками, и, если кто-то им не нравится, что-то, как им кажется, нарушает, лупят провинившихся, как мужчин, так и женщин, по плечам, по задницам и даже по головам. Хорошо еще, что она прикрыла прическу!

На вопрос Данна, сколько нужно денег на подкуп пограничной стражи, чтобы выбраться в Тундру, Даулис покачал головой:

— Нет, эту стражу не подкупишь.

— То есть как? — удивился Данн.

— Дело в том, что система правления несколько необычная, молодая, еще не обжилась у власти, потому и коррупция пока не пустила корни.

— Насколько молодая? — поинтересовалась Маара.

— Около сотни лет. То есть уже созрела, так что скоро тоже сгниет. Уже подгнивает.

После ужина они разлеглись по поддонам и переговаривались в темноте, пока не заснули.

Утром им предстояло выбрать средство передвижения: вагон или упряжка мулов. Воспоминания об ужасах качки и тряски заставили их предпочесть упряжку четвероногих, которая оказалась не менее неудобной и трясучей. Возница заставлял мулов идти равномерной рысцой, но дорога была неровной, полной выбоин да колдобин. Их тошнило, рвало, не раз пришлось останавливаться, чтобы отдышаться.