— Куда? — вновь спросила Маара, но Кулику было не до нее.

Территория чужая, опасная, в любой момент можно натолкнуться на махонди, на Юбу, Мерикса, Орфну, которые остановят их или, по крайней мере, поднимут тревогу. Бегун свернул в сад, окружающий дом, который, как знала Маара, использовался молодыми хадронами.

Носильщик стоял, тяжело дыша, утирая пот со лба. Кулик больно сжал руку Маары повыше локтя — и по его злобной ухмылке видно было, что боль он причинил ей умышленно, — поволок девушку вверх по ступенькам на веранду, на которой, мирно посапывая, спал стражник. Здесь Кулик постучал в створку открытой двери, и на веранду вышел молодой хадрон, которого Маара сразу узнала. Хадрон тоже ее знал. Он грубо бросил Кулику, не удостоив его взглядом:

— Убери лапу!

Преобразившийся из грозного чудища в ручную обезьянку Кулик отдернул руку, как будто ошпарившись.

Звали хадрона Олек, Маара знала, что это один из главарей мятежной молодежи. Над ним и сейчас нависала судебная дубина отсроченного приговора. Олек мягко подхватил Маару под руку и ввел в помещение, где она тоже увидела знакомые лица. Молодые хадроны восседали на подушках, расслабленные, спокойные — такие же, как и их папаши, Маара сразу это заметила. Нет, пока еще не пропитанные наркотиками, не обросшие слоями жира, но с тем же выражением ложного внутреннего величия в глазах, с теми же повелительными интонациями в голосе, что и их омерзительные предки. «А ведь такими же были махонди в Рустаме, — с горечью подумала Маара. — И такими же кажутся махонди тем горожанам в харчевне. И все горожане, в свою очередь, — жителям скальной деревни».

— Располагайся, Маара, — пригласил Олек, — указывая на подушки. — Сбежала? — В голосе его звучал не упрек, не обвинение, он как будто несколько свысока наслаждался необычной ситуацией.

— Беглая рабыня! — добавил еще кто-то, рассмеявшись.

Маара опустилась на низенькую скамеечку, глядя на развалившуюся «золотую молодежь» — так они себя называли — и думая, что и эти, пожалуй, уже точно такие же, как и теперешние властители Хадрона. Хотя сами молодые люди, разумеется, воображают, что они совсем иные.

— Зачем я здесь? — спросила пленница непринужденно, тоном чуть ли не дружеским, уместным среди равных. Во всяком случае, они ровесники, хотя бы возрастом равны.

— Интересно, удивишься ли ты, услышав ответ на свой вопрос.

— Попытайся меня удивить.

— Ты станешь моей наложницей, — сообщил Олек серьезным тоном, как бы переходя к деловой части беседы. — Будешь детей рожать. Для меня. Для нас. — У хадронов дети рождались и выживали хотя и чаще, чем у махонди, но не намного. — Мало у нас детей, мало, может быть, с рабынями получится лучше.

Маара заставила себя улыбнуться:

— Собираешься устроить гарем из махонди? И мной не ограничишься? Как на это посмотрит Юба?

— Юба посмотрит так, как ему прикажут. А тебя мы не крали, не захватывали в семействе. Ты сбежала, и мы поймали беглянку, действуя в рамках закона.

— А почему Кайру не поймали? Она ведь тоже сбежала.

— Ой, нет, спасибо. Знаю я вашу Кайру. С такими лучше не связываться, — ответил Олек под взрыв хохота.

В комнате присутствовали лишь мужчины, и смех такой, очевидно, часто раздавался под этой кровлей, когда обсуждались достоинства и недостатки особ иного пола.