Возвышение для трона оказалось не слишком высоким — всего-то фута три, не больше, но и этого было достаточно, чтобы сидящий на троне король оказывался центральной фигурой в зале. Мэт бросил на короля быстрый взгляд — внимательнее посмотреть не удалось, потому что приходилось поспешать за лакеем, тащившим его через толпу придворных. Однако облик короля сохранился в памяти Мэта, и он подверг его мысленному изучению до более удобного случая, когда представится новый шанс посмотреть на короля.

Но и на мысленное изучение образа короля времени Мэту не дали. Лакей уже стоял около вельможи из кареты, который теперь показался Мэту просто-таки коротышкой. Если не считать взбитого парика, он ростом был, пожалуй что, ниже Мэта.

— Милорд, — поклонился лакей. — Я привел менестреля.

— Славно, очень славно. — Граф, прищурившись, глянул на Мэта. — Смотри, постарайся развеселить короля не хуже, чем развеселил меня, менестрель!

— Постараюсь изо всех сил, мой господин. — Мэт поклонился, стараясь не выходить из роли — если бы граф знал, что титулом Мэт его превосходит, он бы так, конечно, не выпендривался. У него бы челюсть отвисла. А уж если бы граф узнал, что Мэт родился в семье, положение которой было ниже, чем у него самого, тут бы его вообще кондрашка хватила. Несколько секунд Мэт наслаждался, воображая эту сцену: у графа отвисает челюсть, его хватает кондрашка... нет, здорово, но он благоразумно прогнал эту мысль, а его новый «господин» уже шел к возвышению и тащил Мэта за собой. Граф поклонился, Мэт последовал его примеру.

— Ваше величество! — воскликнул граф. — Вот менестрель, о котором я говорил.

Толпа придворных взволнованно колыхнулась. «Наверное, готовы на все, лишь бы развеять скуку», — решил Мэт. Удастся развеселить их — будет замечательно. А не удастся — они посмеются над тем, как его отсюда вышибут пинками.

Однако... этот красивый молодой человек на троне вряд ли способен высечь менестреля за то, что тот плохо споет. А вот желчный костлявый старикан, что стоит около него, этот, похоже, готов высечь Мэта прямо сейчас. Королю было чуть меньше двадцати, то есть на десять лет меньше, чем Мэту. Лицо открытое, вроде бы беззлобное, голубые глаза дружелюбные и честные, нос ровный, подбородок решительный, но при этом не тяжелый. Словом, выглядел он самым настоящим хорошим мальчиком, американцем до мозга костей и обожателем мамочкиного яблочного пирога. Но тут Мэт напомнил себе, что здешний народ понятия не имеет об Америке. В этом универсуме ее, поди, и вообще нету — у него пока все не хватало времени проверить этот факт. Да и о яблочном пироге тут вряд ли знали. И потом, если Бонкорро действительно такой дока в обмане зрителей, то первое, что он должен был освоить, — это амплуа человека, который выглядит честным и беззлобным. Мэт решил не торопиться с выводами и все же ничего не мог с собой поделать: король ему нравился да он и хотел нравиться.

— Ты менестрель, верно? — спросил король. — Петь умеешь?

— Нет, ваше величество, — четно признался Мэт. — Но моя лютня умеет, а мои губы умеют произносить слова.

Придворные издали неопределенный шум — словно не знали, засмеяться или нет.