|
Небо светилось над черными стенами скал, но далеко не так ярко, как на юге. Молчание нарушил Джо: – Это шумит первый порог, через который нам придетзя пройти. Здоровый черт, но по зравнению з тем, который около пещеры, – прозто тьфу и разтереть. До него еще пилить и пилить. Путешественники, все в тяжелых плащах с капюшонами, в редком тумане походили на призраков. Влага оседала на руках и лицах. Бёртон отдал команду, и катер привязали к подножию питающего камня. Разгрузку закончили через час. Поставив на камень Граали, путники стали ждать разряда. Прошел еще час, и он грянул, оставив долгое эхо. – Наедайтесь, – сказал Бёртон. – Это в последний раз мы едим горячее. – Может, мы вообще едим в последний раз? – со смехом сказала Афра. – Это мезто похоже на чизтилище, – сказал Джо. – Ад еще впереди. – Я там не раз бывал и всегда возвращался, – заверил Бёртон. Они развели большой костер из сухих дров, которые везли с собой на катере, и грелись в его тепле, прислонясь спинами к камню. Джо рассказывал титантропские анекдоты, в которых фигурировал странствующий торговец, а также жена и две дочки охотника на медведей. Нур рассказал несколько суфийских притчей, направленных на развитие иного мышления, но легких и занимательных. Бёртон – несколько сказок из «Тысячи и одной ночи». Алиса – парадоксальные сказки, которые сочинял для нее, восьмилетней, мистер Доджсон. Блессид Грумз вовлекла всех в хоровое пение гимнов и сердилась, когда Бёртон вставлял не совсем подобающие строчки. В общем, было весело, и все улеглись спать, значительно приободрившись. Выпивка тоже способствовала поднятию настроения. Встав, они опять развели костер и позавтракали. Потом взвалили на себя тяжелую поклажу и отправились в путь. Бёртон оглянулся в последний раз на катер и питающий камень, пока те не исчезли в тумане. Это были последние звенья, связывавшие его с миром, который он знал, хотя и не всегда любил. Увидит ли он когда нибудь еще катер и камень? Не суждено ли его глазам вскоре закрыться навеки? Громоподобный глас Джо вывел его из задумчивости. – Мать чезтная! Вы поглядите только, зколько я тащу! В три раза больше ваз! Ишь, нашли зебе Замзона! – Ты белый носатый ниггер, – смеялся Терпин. – Я не ниггер. Я вьючное животное, вот я кто. – А в чем разница? – И Терпин со смехом побежал от Джо, который грозил ему громадным кулачищем. При резком взмахе тяжелая поклажа перевесила, и титантроп шлепнулся ничком. Взрыв смеха отразился эхом от стен каньона. – Спорить могу, впервые этим горам так весело, – сказал Бёртон. Но вскоре все умолкли и потянулись вперед, точно заблудшие души в одном из кругов ада. Они пришли к первому порогу, более мелкому, по словам Джо Миллера. Он был так широк, что не видно было другого края – раз в десять шире водопада Виктория. Так, во всяком случае, казалось. Водопад низвергался из тумана с таким ревом, что разговаривать было нельзя – даже если кричать в самое ухо. Титантроп показывал дорогу. Они прошли верхом мимо водопада, то и дело орошаемые брызгами. Это был медленный, но не такой уж опасный процесс. Поднявшись футов на двести, все остановились на широком карнизе и сложили свою ношу, а Джо полез дальше один. Через час из тумана, как дохлая змея, выпал конец длинной веревки. К веревке привязывали по два мешка зараз, и Джо уволакивал их в туман, раскачивая и стукая о камни. Переправив весь груз на плато, путники осторожно двинулись вверх сами. Наверху они разобрали свои мешки и пошли дальше, часто останавливаясь передохнуть. Тай Пен рассказывал о своих приключениях на родине, вызывая общий смех. Потом они пришли ко второму порогу, и смех утих. Взобравшись на скалу у водопада, все решили, что на сегодня хватит. Джо облил дрова спиртом, сокрушаясь, что добро пропадает, и путники разожгли костер. |
